Воскресный день у бассейна в Кигали

– Нет. На самом деле вы вовсе не хотите знать ни того, как Кардиналы всеми доступными ему средствами боролся с чудовищной несправедливостью, вы не хотите знать, а тем более писать, что, вероятнее всего, решение о его ликвидации приняли люди из окружения президента. Вы желаете не знать, а выпутаться из этого достойно. Я вас понимаю и сочувствую вам. Но вам это не удастся. Если прятать мертвецов, они превращаются в призраков, которые мучают по ночам. Вы пропали, вы еще одна жертва этой дерьмовой страны. Если вы скажете правду, то вашей карьере крышка. Если подтвердите версию, которая устраивает министерство ради продолжения теплых отношений с Руандой, тогда я начну вас преследовать. То, что известно нам обоим, рано или поздно опубликуют в какой-нибудь канадской, бельгийской или французской газете. Уж поверьте. Я буду вас преследовать. Я от вас не отстану. Вы станете моим злейшим врагом. Убийцам я ничего не могу сделать, против них я безоружен, но для таких мелких сошек, как вы, у меня найдутся слова, чтобы их изобличить. Господин Ламарр, вы враг, который мне по зубам.

Ламарр стал защищаться. Он не заслуживал таких жестоких нападок. Наевшись, Валькур потягивал крепкий кофе и кивал головой. Он понимал смятение чиновника. Валькуру даже было жалко Ламарра. Непросто выбирать между суровой истиной и постыдной ложью. Он сожалел о том, что ему приходится угрожать Ламарру, но иначе он не мог. Молодой дипломат так и не притронулся к омлету. Когда он поднялся, чтобы пойти в свой номер писать рапорт, казалось, что на ногах у него свинцовые гири, он весь ссутулился, словно за два дня постарел лет на тридцать.