Воскресный день у бассейна в Кигали

Казалось бы, обычный воскресный день у бассейна в Кигали. Все канадское поселение Руанды предавалось веселью. Среди них было, конечно, несколько скромных, или, скорее, осторожных служащих и монашки, которые никак не могли понять, зачем их сюда позвали, однако для большинства это стало настоящим приключением в стране, где их наделили таким влиянием, такой властью и свободой, которые им раньше и не снились. Подчиненные обращались к ним не иначе как «шеф», и они вели себя соответственно. Приглашение получили все преподаватели университета в Бутаре, а также ответственные работники квебекского правительства, служившие в местных министерствах, где они пытались навести мало-мальский порядок во вверенных им ведомствах, руководя своими низкооплачиваемыми коллегами из числа руандийцев, в то время как их начальство в открытую опустошало казну. Был здесь и главный лесничий, отвечающий за охрану природного парка Ньюнгве, в котором, как на большой ферме, стройными рядами росли тысячи кустов марихуаны. Зарплату ему, как и другим лесничим, выплачивало канадское правительство, выделявшее деньги на исследования древесных пород. Этот лысый угодливый человечек, такой уродливый, что даже проститутки с нескрываемым отвращением принимали его неуклюжие ухаживания, был не понаслышке знаком с наркотрафиком. Из всего того честного народа, что собрался около бассейна, каждый хотя бы раз становился свидетелем того, как при невыясненных обстоятельствах исчезали их руандийские коллеги или, словно по мановению волшебной палочки, испарялись фонды. Случаи эти чаще всего забавляли их, и они рассказывали об этом друг другу, как в пивной говорят о рыбалке или хвалятся сексуальными подвигами. В любом случае, - как они объясняли, неохотно отвечая на расспросы, - они ничего не могут с этим поделать, Если они заговорят, им никто не поверит. А если и поверят, то будет еще хуже - программу закроют, и они снова превратятся в рядовых чиновников.

Под большим навесом персонал посольства раздавал переговорные устройства и план эвакуации канадцев. Террористическая деятельность тутси набирала обороты, объяснила консул, ходят разговоры о прорыве армии РПФ по направлению к столице со стороны Бьюмбы. Это всего лишь меры предосторожности, исполнение административных постановлений, чтобы успокоить Оттаву - там волнуются из-за слухов, просочившихся в прессу. Тем не менее не стоит паниковать: армия Руанды при поддержке французских советников, ведущих себя очень активно, контролирует ситуацию.

Валькур спросил, есть ли подвижки в расследовании дела об убийстве брата Кардинала. Отчет руандийской полиции давал однозначный ответ. Монах, организовывавший кооперативы и принимавших переселенцев, был убит теми, кого сам защищал, - переселенцами тутси или рабочими, выдававшими себя за военных. Мотив преступления - ограбление. Лизетта произнесла эти фразы не допускающим возражений тоном учительницы, обращающейся к туго соображающему ученику.

– Вы что, смеетесь надо мной, - ответил он представительнице дипкорпуса, мысли которой уже были заняты тем, как бы успеть пройти еще одну лунку до захода солнца.

– Мсье Валькур, таким интеллектуалам, как вы, вечно все не понятно. Маленькие личные драмы ни в коем случае не должны ставить под сомнение отношения между государствами. Вы слишком сентиментальны, чтобы жить в этой стране.

Была здесь и Элиза, явившаяся по приказу начальницы, прозванной Графиней, которая делала карьеру на ниве сотрудничества с развивающимися странами, как другие преуспевают в дипломатии или мошенничестве, и в своем деле считалась настоящей профессионалкой. Судя по всему, Элизу очень забавляла эта неожиданная суматоха. Даже слишком забавляла - она смеялась и над взволнованными студентами стажерами, и над старожилами. Ее комментарии были слишком язвительными, шутки - слишком саркастичными. Графиня сделала ей замечание, напомнив, что именно правительство, над которым она потешается, полностью финансирует все программы по выявлению СПИДа. Элиза крикнула в ответ, что все убийцы в этой стране обожают Канаду за то, как достойно она хранит молчание и нейтралитет. И, поскольку Элиза не могла отделить эмоций от действий, мыслей от криков, она толкнула Графиню в бассейн, воняющий хлоркой. На фоне всеобщего оскорбленного молчания раздалось несколько сдержанных смешков, остальные же резко смолкли в предчувствии скандала, на их лицах читались упрек и отвращение к столь не свойственному канадцам проявлению гнева. Сообщества иностранцев старались сохранять видимость единодушия. Они жестоко поносили друг друга по телефону и на собраниях за закрытыми дверями. Но на публике солидарность была превыше всего, и если кто-нибудь подвергал ее сомнению, то он быстро становился персоной нон-грата, возникали трудности с финансированием проектов, и о новых контрактах можно было не мечтать.