Воскресный день у бассейна в Кигали

Пройдя несколько минут по кварталу Содома, где жил Модест, она увидела заграждение, которое охраняли несколько смеющихся ополченцев. У нее не было сил идти дальше. Она села прямо посреди грунтовой дороги, потом легла, задрала платье и раздвинула ноги, приготовившись к последнему унижению. Тут она и умрет. Но у этой Жантий ничего не осталось от былой красоты, которая еще десять дней назад сводила мужчин с ума. Теперь она скорее походила на распухшую тушу животного. К ней подошли два ополченца и посмотрели на нее с отвращением. Самый молодой, ему было не больше шестнадцати, наклонился и разорвал сорочку, потом содрал с нее бюстгальтер. Только ее грудь и уцелела, она - единственное, что осталось от былой красоты. Крепкая и острая, она словно бросала вызов, одним своим видом выражала немой укор. Молодой парень нанес два быстрых удара мачете, и грудь Жантий распалась, как спелые гранаты. Они Оттащили ее и бросили на обочине дороги. Мать Эмериты, чей публичный дом находился в нескольких метрах от этого места и все еще работал, услышала предсмертный крики Жантий в высокой траве и отнесла ее в одну из комнатушек с зелеными стенами. В другой Комнате у хозяйки заведения прятался доктор Жан-Мари, который с теплотой и уважением занимался всеми девушками квартала. Это был порядочный тутси. С помощью немногих оставшихся у него перевязочных материалов и обычных ниток он попытался залатать раны, но сказал, что Жантий осталось жить совсем немного. Ее знобило, ужасный кашель сотрясал все ее тело, а у него остался только aспирин. Мать Эмериты прочла имя Валькура на белом листе в «Собрании сочинений» Элюара, вырвала его, положила в конверт и отправила одного из молодых ополченцев с поста за Виктором, другом Валькypa. Жантий и Виктор долго беседовали, и она передала ему розовую тетрадь. Он встал на колени, долго молился у изголовья молодой женщины и вернулся в «Тысячу холмов». Жантий умерла.

- 15 -

В тот же вечер Валькур явился к Виктору в компании с Зозо. Из Уганды привезли пиво и говядину. На родину большими группами возвращались те, кто бежал из страны в 1963 и 1972 годах, и их дети. Самые богатые приезжали на грузовиках, набитых продовольствием, и занимали заброшенные магазины, не беспокоясь о том, что могут вернуться их хозяева. Жители деревень, традиционно занимавшиеся разведением скота, возвращались вместе со своими стадами, которые опустошали редкие неубранные поля. Все эти люди говорили по-английски и вели себя так, словно никогда не уезжали из страны, которая снова стала им принадлежать. Места хватало. По Би-Би-Си передали, что под натиском войск тутси около двух миллионов хуту бежали в Заир. Еще пятьсот тысяч - в Танзанию. Число погибших, по их данным, приближалось к миллиону человек. Половина жителей страны пропали без вести, погибли или сбежали. Понадобилось всего два месяца, чтобы опустошить целую страну.

Виктор пригласил всех знакомых, которые остались в живых. Все они своим спасением были обязаны хуту, которые укрыли их, не испугавшись тем самым подвергнуть себя смертельной опасности. Он хотел, чтобы Валькур поговорил с ними, а потом снял фильм, написал книгу или серию статей. Владелец ресторана объяснил ему, что забывать о геноциде нельзя, но и выставлять демонами всех хуту тоже не стоит. Когда-нибудь им всем придется снова научиться жить вместе. До глубокой ночи они рассказывали свои истории, Валькур записывал, остальные приглашенные молча поглощали говядину и пиво из Уганды.

После, когда они остались одни, Валькур спросил Виктора, видел ли он труп Жантий, знал ли, когда и как она умерла, кто ее убил.

– Ее труп видела мать Эмериты, она же и нашла тетрадь. Это все, что я знаю. Зачем тебе знать больше?

– Мертвые имеют право на жизнь, Виктор.

Он должен был закончить прерванный дневник, заполнить словами последние чистые листы, восстановить последние часы, последние дни.

– Виктор, я должен найти Модеста, его жену, его семью, тех ополченцев с блокпоста. Ты мне поможешь? А еще мне надо найти ребенка.

– Ты хочешь отомстить?

Валькур пожал плечами и даже как будто улыбнулся.

– Нет, вовсе нет. Отомстить кому? Модесту? Это дело полиции и судов, когда таковые появятся. Да и виноват ли он? Отомстить Истории, бельгийским кюре, посеявшим здесь семена своего рода тропического нацизма, Франции, Канаде, ООН, которые своим молчаливым попустительством позволили одним неграм убивать других? Вот кто настоящие убийцы, но мне до них не достать. Нет, я просто хочу узнать, а потом рассказать об этом.