Воскресный философский клуб

Изабелла скинула туфли, взяла книгу с туалетного столика и прилегла на кровать. Она читала рассказ о поездке в Эквадор — это была забавная история о всяческих недоразумениях и опасностях. Рассказ ей нравился, но она все время отвлекалась, мысленно возвращаясь к разговору с Джонни Сэндерсоном. Он был таким услужливым и вселял в нее уверенность, и он ей сказал, что она может звонить ему в любое время. «В любое время до полуночи». Было ясно, что Минти старается отбить у нее охоту заниматься дальнейшим расследованием, поэтому она и внушает Изабелле, будто это Джонни использовал внутреннюю информацию в корыстных целях. Совершенно возмутительное обвинение, которое не стоит передавать Джонни. Или нужно ему сказать? Если он узнает, быть может, его взгляд на ситуацию изменится? Возможно, он пересмотрит свое мнение, если будет знать, что Минти активно пытается вывести Изабеллу из игры. Можно сейчас позвонить Джонни и все ему рассказать — иначе она так и будет лежать без сна, размышляя об этой истории.

Изабелла взяла телефон с ночного столика. Визитная карточка Джонни торчала из ее телефонной книжки. Она вынула карточку и взглянула на нее при тусклом свете ночника. Затем сняла телефонную трубку и набрала написанный от руки номер.

С минуту не было сигнала, и вдруг она его услышала — отчетливый, пронзительный звонок, донесшийся из-за дверей ее спальни.

Глава двадцать пятая

Изабеллу буквально парализовало — она так и осталась лежать с телефонной трубкой в руке. Поскольку в спальне царил полумрак, все было в тени: шкафы, шторы, туалетный столик. Когда она вновь обрела способность двигаться, то не ринулась к выключателю, как того можно было ожидать. Она не то спрыгнула, не то скатилась с кровати, телефон упал на пол у нее за спиной, и она в два прыжка добралась до двери. Затем, цепляясь за деревянные перила, сбежала по лестнице. Она могла бы упасть, но удержалась на ногах. Не поскользнулась она и когда неслась к двери, отделявшей внутренний холл от внешнего. Дверь подалась, и Изабелла резко ее захлопнула. От резкого толчка разбился украшавший дверь витраж. При звуке бьющегося стекла Изабелла невольно вскрикнула, и на руку ей легла чья-то рука.

— Изабелла?

Она резко обернулась. В кухне был включен свет, и он пробивался в холл. При этих слабых отблесках она разглядела, что рядом с ней стоит Джонни Сэндерсон.

— Изабелла, я вас напугал? Простите, ради бога, мне ужасно неловко.

— Что вы здесь делаете? — Ее голос прозвучал хрипло, и ей пришлось откашляться.

— Успокойтесь, — сказал Джонни. — Мне правда жаль, если я вас испугал. Я пришел с вами повидаться и увидел, что дверь открыта. Я немного забеспокоился, так как в доме было темно. Поэтому я зашел и проверил, все ли в порядке. А потом вышел в сад — просто чтобы оглядеться. Я подумал, что, возможно, кто-то проник к вам на участок.

Изабелла лихорадочно соображала. Возможно, то, что сказал Джонни, правда. Когда человек видит, что в доме открыта дверь и нет никаких признаков жизни, вполне возможно, что он зайдет в дом, чтобы убедиться, все ли в порядке. Но что же делал наверху его мобильный телефон?

— Ваш телефон, — сказала Изабелла, подойдя к выключателю, чтобы включить свет. — Я набрала ваш номер, и он зазвонил.

Джонни взглянул на нее в недоумении.

— Но он у меня в кармане. Посмотрите. — Он полез в карман куртки и остановился. — Или, по крайней мере, был там.

Изабелла перевела дух.

— Наверное, вы его обронили.

— По-видимому, — согласился Джонни. — Наверное, он вас ужасно напугал, — сказал он с улыбкой.

— Да, напугал.

— Ну конечно. Я еще раз приношу свои извинения.

Изабелла отняла свою руку у Джонни. Она посмотрела на осколки, валявшиеся на полу. Витраж изображал гавань в Керкабрайте, и теперь от рыбачьей лодки остались лишь крошечные разноцветные стеклышки. И в этот момент, когда она смотрела на пол, ей в голову пришла мысль, от которой все представилось в ином свете: «Минти права». Им следовало заниматься не Минти, а Джонни. Из-за совпадения они пришли как раз к тому человеку, который стоял за всем, что обнаружил Марк.

Это было внезапное озарение, и Изабелла полностью прозрела, стоя у себя в холле напротив Джонни Сэндерсона. Добро оказалось злом, свет — тьмой. Все было просто. Дорога, по которой она следовала, никуда не вела — она внезапно упиралась в стену, и на указателе сияла надпись: «Тупик». А человек, лишившись своих иллюзий, может либо не признать новую реальность, либо круто изменить свою точку зрения. Пусть Минти амбициозна, настырна, коварна и неразборчива в связях (и все в одной элегантной упаковке), но она не сталкивает молодых людей с балкона. Пусть Джонни Сэндерсон интеллигентный, симпатичный представитель эдинбургского истеблишмента, но он алчный, а деньги могут соблазнить кого угодно. И когда ему грозило разоблачение, он так легко мог поддаться искушению и устранить того, от кого исходила угроза.

Изабелла взглянула на Джонни:

— Почему вы пришли со мной повидаться?

— Я хотел кое о чем поговорить.

— И о чем же?

Джонни улыбнулся: