Воскресный роман (СИ)

Вечером, вернувшись домой, выдержал ужин в кругу семьи. И думал о том, что это не так уж и странно. И совсем не ужасно. В голове вертелся разговор с отцом, случившийся на прошлой неделе. Жить с одной женщиной – интересно. При условии, что хочешь с ней жить. Машка сидела возле Марины и так и норовила стащить со стола лишнюю конфету, что немедленно пресекалось последней. Кирилл улыбался, наблюдая за этой идиллией. И не без удовольствия думал о том, что да… хочет… жить с Митрофанушкой. Дурацкое чувство, что вот с ней все получится. Но это чувство ему нравилось. Он не лукавил, когда сообщил отцу, что влюбился. Он действительно влюбился. И это было странно. Совсем на него не похоже. Потому что он был уверен, что любовь – это для кого-то другого. С ним не случается.

И звонил ей. Несколько раз звонил, рассчитывая просто поговорить.

Она не брала трубку.

«Мало ли…» - снова и снова повторял он, ворочаясь с боку на бок. Не услышала, была занята, принимала ванну, спала. Досадовал на себя – что мешало позвонить днем? Тогда бы точно услышала. Или увидела бы пропущенные.

Первое, что он сделал во вторник утром, это снова набрал ее номер. Решительно и безапелляционно. В десять минут восьмого – решил поработать будильником. Даже реплику заготовил: «Спала? А я скучаю».

Но сказать ее вслух так и не довелось. Митрофанушка по-прежнему морозилась. И теперь уже это напрягало.

Завтракал с отцом и Машкой. Алла Эдуардовна вяло передвигалась по кухне, доставая то сметану из холодильника, то подкладывая еще сырников на тарелки. Фамильная любовь к этому блюду передалась и младшей сестре. Кирилл посмеивался про себя. И снова приставал:

- Математику сделала?

- Сделала, - отмахивалась Машка.

- И английский?

- И английский.

- И литературное чтение?

- А нам ничего не задавали.

Кир посмотрел на отца и подмигнул:

- Я тоже так всегда говорил.

- Говорил. Ты вообще любил говорить, - сказал отец.

- Семейное, - рассмеялся Кирилл, но, сделав серьезное лицо, вдруг выдал: - Я скучал по разговорам.

- А меня часто впечатляли выбранные тобой темы.

- Особенно про домработниц с третьим размером груди, - хохотнул Кир и тут же замер, в ужасе глядя на сонную Аллу Эдуардовну с банкой клубничного варенья в руках и навострившую уши Машку.

- И за словами, по-прежнему, следишь не всегда, - заключил отец. – Для адвоката – рискованно.

- Исправлюсь, - извиняющимся тоном пообещал сын.

Было еще кое-что, что он хотел исправить.

Понимал, что, наверное, это невозможно, но попытаться был обязан.

Случай представился уже вечером. Приехав с работы чуть раньше обычного, до невозможности уставший и раздраженный – Лера по-прежнему игнорировала – Кирилл обнаружил, что заявился домой раньше всех.

Разулся. Разделся. Принял душ. Решительно спустился вниз и… наткнулся на Марину. Она сидела с блокнотом на коленях посреди кухни на полу и что-то в нем черкала. Бывшая учительница и раньше была слегка не от мира сего. Но сейчас вообще представлялась ему диковинной зверушкой.

Увидев его, всполошилась, вскочила. Захлопнула блокнот со своими каракулями. И растерянно заморгала.

- Сиди, сиди, я чаю попить! – быстро предупредил Кир.

- Я не слышала, что ты пришел. Не буду мешать.

Теперь он растерялся тоже, впервые осознав за все это время, что всякий раз, когда они где-то пересекаются в доме, она спешит ретироваться – если поблизости нет отца. Раньше в глаза не бросалось, а сейчас стало как-то очень отчетливо. А ведь привык ее «хозяйкой» считать.

- Ты мне не мешаешь, - глупо ответил Кирилл, рассматривая Марину.

Под его взглядом «мачеха» покраснела и сделала шаг по направлению к выходу из кухни.

- Мне там… нужно, - она неопределенно махнула рукой, - дела…

- Правда – не мешаешь! – возразил «пасынок». – Абсолютно.

Марина остановилась и подняла на него внимательный серый взгляд. Несколько секунд они изучали друг друга, будто оценивая, кто и на что способен. Потом госпожа Вересова очень медленно и очень серьезно проговорила:

- Разве дело в том, что кто-то кому-то мешает? В условиях мирного сосуществования этого можно избежать.

- Можно. Если это нужно всем сосуществующим.

- Мне бы хотелось верить, что нужно.

- И мне. Чаю хочешь?

- Хочу.

- А почему на полу сидела?

- Да где застало, там и пишу…

- Аааа…

- Еще есть халва и мармелад. Минут через двадцать будут пирожные.

- Почему через двадцать?

- Сегодня Макс Машу из школы забирает – его очередь. И она по-любому раскрутит его на поход в кондитерскую. Он почти не умеет ей отказывать.

- Машкиному обаянию трудно сопротивляться.

- У Вересовых это наследственное, - сказала Марина, совсем как он только в это утро.

Смеялись оба. И то, что случилось девять лет назад на лестнице между первым и вторым этажами старшего блока гимназии им. Франко №92, тоже оказалось отправленным в архив. Не исправленным, но точно окончательно пережитым и оставленным позади.

И все бы ничего, и вполне можно жить, но Лера по-прежнему не отзывалась.