Воскресный роман

Еще вопрос, стоило ли оно того. Потому что замок резко щелкнул, ручка повернулась, Сезам открылся – и в лицо Соснову ударил резкий, тошнотворно кислый запах из логова адвоката Краевского. В коридоре было темно, свет он не включил. Так и стоял, своей длинной тушей привалившись к лудке, и слегка покачивался, взирая на шефа.

- Красифф! – брякнул Олег и переступил порог.

Краевский закрыл за ним дверь. И все-таки включил свет.

На полу стояло пару пакетов не вынесенного мусора. И целый ряд бутылок – на любой вкус, цвет и цену. Возвышавшийся над этим натюрмортом хозяин квартиры мрачно смотрел на Соснова мутным взглядом потемневших глаз. Опухший, лохматый, небритый, одет в неопрятную мятую серую футболку, которую явно не менял уже несколько дней, и спортивки. Перегар, кажется, въелся в стены – здесь давненько не проветривали.

Соснов прошелся по квартире, открывая настежь окна и двери балконов.

- Кофе будешь? – послышался его голос из кухни.

Появившийся здесь же Краевский, подошел к столу, бухнулся на стул и хрипловатым голосом невнятно согласился:

- Буду.

- И голову свою дебильную под холодный душ будешь! – сказал Соснов, по-хозяйски распоряжаясь у плиты.

- Буду, - снова кивнул Краевский и, пошатываясь, поднял свой зад и вскоре исчез из поля зрения. Зато в ванной зашумела вода.

Когда он вновь появился на кухне, ароматно закипал кофе. Соснов стоял у окна, прислонившись к подоконнику, и медленно курил.

- Ну? – спросил он Влада.

- Херово.

- А конкретнее?

Краевский поднял глаза, но смотрел как-то странно. Вроде, и на Соснова, и в то же время мимо, будто ничего не видел перед собой. Или видел совсем не то, что было. Разлепил губы – те были потрескавшимися и воспаленными. И кривая усмешка почти обезобразила его черты.

- Я человека убить хочу.

- Мощно, - выдохнул Олег. – Тебе станет легче?

- Надеюсь, станет.

- И кого?

- Падлу одну, которой вообще по земле ходить нельзя.

- Без вариантов?

- Без. Он Лике жизнь сломал.

Соснов нахмурился. Краевский усмехнулся.

- Ларгин.

Привычное спокойствие мгновенно изменило Олегу. Он шумно вздохнул и спросил:

- Ты охренел? Совсем??

- Я теперь все знаю. Все, понимаешь? Олег, он ее не только сейчас в больницу упек. И раньше было. Я карту ее смотрел, когда тогда ходил… Там аборт и выкидыш… Не врала она про побои, он из нее три беременности выбил.

- Мы не в прокуратуре, - Соснов затушил сигарету и сердито сказал: – И Ларгин – клиент конторы. Что случилось?!

- Третий ребенок – мой был.

Соснов поперхнулся возмущением, потом выдал габаритное ругательство и уставился на Краевского.

- За каким хером ты связался с этой Ларгиной?

- Люблю, - с вызовом в голосе ответил Владислав.

- Тебе баб было мало?

Краевский отвернулся и уронил подбородок на руки, сложенные на столе. Олег долго молчал, глядя в окно.

- Ок, ты его грохнешь, - заговорил он, - и что?

Молчание в ответ тоже было продолжительным. Потом Краевский тихо проговорил:

- Не знаю что… не знаю… Ей легче не станет. Он ее изломал, я добавил… Но жить этой твари я не дам, Олег.

- Вот именно. Не станет. И тебе не станет, Владислав. Надо что-то…

- Что? – рявкнул Краевский, оторвав голову от стола. В глазах плескалось столько отчаяния и злости, что в них можно было утонуть. – Вот что? Ты знаешь, что она на развод подала, когда он ее чуть не убил? Самородова сказала. Я по больнице пробил, где она лежала. И опять замяли, снова замяли, Олег! Его стопудово крышует кто-то!

- Ну естественно крышует. И даже, скорее всего, не один.

- Да ясен пень… при таких-то бабках… Однажды он ее прикончит. Или она сама с собой что-то сделает. Это же чистая психушка! Он тебе свои теории о купле-продаже человеческих душ и фатальности выбора не толкал?

- В общих чертах однажды поведал, что обсуждал это с тобой. Ты давно… давно с ней?

- Я не с ней, - криво усмехнулся Владислав. – Она не позволила бы…

Соснов походил из угла в угол, потом уселся напротив Краевского, потер лоб рукой и спросил:

- Я одного не понимаю: почему вдруг сейчас?

- Что сейчас?

- Почему сейчас ты решил стать мстителем.

- Я, конечно, могу поставить это в планы на следующую неделю, - усмехнулся Краевский. – Все равно везде опоздал.

- Бросай дурить. И бросай бухать. С остальным разберешься.

- Разберусь… в асфальт его закатаю и разберусь, - Владислав на мгновение замолчал, глядя на джезву на плите. Его глаза раскрылись чуть шире, и даже, кажется, мутный взгляд был уже и вполовину не таким мутным. Он разлепил губы и медленно проговорил: - Чет жрать охота…

- Жрать – это хорошо. Пиццу заказать?

- Лучше б киллера, но можно и пиццу. Олег, у тебя человек в Минюсте был… Веременко… Веремченко…

- Ну был. Вермеенко, - кивнул Соснов.

- Нормальный мужик?

- Нормальный.

- Тогда у меня к этому нормальному мужику дело есть… но только сначала пожрать…

Пиццу привезли минут через сорок. Краевский мрачно жевал, Соснов пил кофе. Старался не анализировать ситуацию, заставляя себя лишь принять факты. Как если бы читал чужие документы. И все равно примерял на себя, пытался понять и представить, что бы стал делать на месте Влада.