Воскресшая жертва (сборник)

Главным действующим лицом, а не исполнителем роли. И все-таки исполнение этой роли всеведущего было отведено мне. В качестве рассказчика и исполнителя я буду описывать сцены, которые никогда не видел, и воспроизводить диалоги, которые не слышал. Не прошу извинений за подобную дерзость. Я художник, и мое дело — воссоздать движение, точно так же как я призван создавать настроение. Я знаю этих людей, их голоса звучат во мне, и стоит только закрыть глаза, как я вижу их характерные жесты. Записанные мною диалоги будут более четкими и лаконичными, будут лучше отражать суть характеров, чем произнесенные в действительности, — ведь я могу отредактировать то, что пишу, а их разговоры велись в свободной и бесцельной манере, без соблюдения формы или законов кульминационного развития в построении сцен. Когда же я буду писать о себе как о действующем лице, то буду показывать свои недостатки с той же мерой объективности, как если бы я был не более значительной фигурой в этом мрачном романе, чем кто-либо другой.

ГЛАВА III

Тетка Лоры по имени Сьюзен когда-то пела в музыкальной комедии. Потом она овдовела. Жизненный этап, приходящийся на ее замужество, который можно обозначить просто дефисом, забыт вовсе. В последующие годы за все время нашего знакомства я никогда не слышал от нее каких-либо сожалений по поводу смерти Гораса К. Тридуэлла. Известие о смерти Лоры заставило ее поспешно покинуть летний домик на Лонг-Айленде и устремиться в помпезный дом в центре города на Пятой авеню. Ее сопровождал только один слуга, сумрачный Финн. Дверь Марку открыла Хелга, которая провела его через лабиринт темных переходов в большую голую комнату, где вся мебель, картины и украшения были затянуты бледно-полосатым саваном чехлов.

Для Марка это было первое посещение частного жилища на Пятой авеню. В ожидании он вышагивал по длинной комнате, приближаясь и удаляясь от своего худого, в темной одежде, отражения в огромном, в позолоченной раме, зеркале. Его мысли занимала встреча с покинутым женихом. Лора должна была выйти замуж за Шелби Карпентера в следующий четверг. Они уже сдали анализы крови и заполнили анкеты для получения брачного свидетельства.

Марк прекрасно это знал. Шелби был обезоруживающе откровенен с сержантом полиции, который задавал ему первые вопросы. В кармане пиджака у Марка лежала сложенная копия отчета о последней встрече влюбленных. Факты были обычного свойства, но все же не совсем.

Лора заразилась лихорадкой уик-энда. С первого мая до конца сентября она присоединялась к фанатичной толпе людей, совершавших в конце каждой недели паломничество в Коннектикут. Старомодный дом Лоры, описанный в рассказе «Вызревание Новой Англии»[4], прежде был конюшней. Сад страдал злокачественной анемией; на деньги, которые она тратила на удобрение скалистой почвы, можно было бы ежедневно в течение года покупать по алой орхидее, а по воскресеньям — букет Odontoglossum grande[5] и прикалывать его к корсажу платья. Но она упорствовала в своем убеждении, что экономила огромные деньги, так как пять месяцев в году покупала цветы лишь раз в неделю.

После моего первого визита за город никакие угрозы не могли меня заставить сесть в поезд и направиться в Уилтон. Шелби оказался не столь строптивой жертвой. Иногда она брала с собой Бесси, служанку, и таким образом освобождала себя от домашних обязанностей, которые, по ее уверениям, она любила. В ту пятницу она решила оставить обоих в городе. Ей необходимо было несколько дней побыть одной, сказала она Шелби, отдохнуть от рекламной кампании, проводившейся в пользу крема фирмы «Леди Лилит», и настроиться на медовый месяц. Невесте негоже было выглядеть нервозной. Этот аргумент устроил Шелби. Ему никогда не приходило в голову, что у нее могут быть иные планы. Он не задавал ей вопросов и по поводу ее прощального ужина со мной. Она намеревалась (по крайней мере так она сказала Шелби) покинуть мой дом в такое время, чтобы успеть на поезд, отправлявшийся в десять двадцать.

Они с Шелби работали в одном рекламном агентстве. В пять часов в пятницу он вошел в ее кабинет. Она отдала секретарше несколько последних распоряжений, попудрила нос, подкрасила губы и спустилась с ним в лифте. Они зашли выпить по мартини в бар «Тропикале», обычно посещаемый той категорией людей, которые занимаются рекламой и делают радиопрограммы. Лора рассказывала о планах на неделю. Она не знала точно времени своего возвращения и не рассчитывала на то, что Шелби встретит ее с поезда. Путешествие в Уилтон и обратно было для нее равнозначно поездке в метро. Она сказала, что вернется в среду, и пообещала сразу же позвонить Шелби.