Воскресшая жертва (сборник)

Я посмотрел ей в глаза. Она искренне переживала смерть старого друга. Злоба умерла вместе с ним, и Лора вспоминала, каким добрым он был при жизни. Именно великодушие, а не зло, говорил Уолдо, расцветает, подобно зеленому лавру.

Теперь он мертв. Пусть он сам скажет свое последнее слово. Среди бумаг на его рабочем столе я обнаружил незавершенную вещь, это последнее послание, которое он написал, когда пластинки лежали на проигрывателе, вино охлаждалось на льду, а Роберто готовил грибное блюдо.

Он написал следующее:

«Потом, как последнее противоречие, остается правда, состоящая в том, что она сотворила из него такого полноценного мужчину, каким его только можно было сделать из этой упрямой глины. И когда возникает угроза этому хрупкому мужскому существу, когда ее собственная женская натура требует от него больше, чем он в состоянии ей дать, он в злобе стремится разрушить ее. Но она сотворена из ребра Адама, она, как легенда, несокрушима, и ни один мужчина никогда не сможет достаточно метко направить свою злобу на ее разрушение».

Шарлотта Армстронг Продавец воздушных шариков

Глава I

Шерри чистила сковороду, на которой она приготовила себе на завтрак омлет. Под фартуком она была полностью одета, готовая выйти на улицу. Взбодрившись чашкой крепкого утреннего кофе, Шерри намеревалась сразу же после того, как Вард встанет, сходить в универмаг, возможно, вместе с Джонни. Затем, может быть, стоит зайти в магазин справиться о вакансии продавщицы и поговорить о месте в детском саду, потому что (надо взглянуть правде в глаза… и Шерри взглянула ей в глаза) какой толк Джонни от его матери, если та буквально спит на ходу?

Со своей нынешней работы Шерри не могла возвращаться домой раньше полуночи, Джонни же пробуждался от здорового сна, как почти все трехлетние дети, в шесть утра. Вся беда в том, что у завсегдатаев коктейль-бара час пик начинался до ужина. Однако чаевые были хорошими. Хотя, впрочем, детский сад обойдется не намного дороже, чем оплата приходящей по вечерам няни. Мысли Шерри лениво бродили по знакомым кругам, как вдруг молодая женщина услышала где-то в доме шум.

Вард уже встал? Так рано? Джонни еще сидел на высоком стульчике за столом, с удовольствием дожевывая тост. Шерри успела подумать, что, как только универмаг откроется, ей сразу же нужно будет отправиться туда, взяв с собой ребенка, на тот случай, если Вард окажется не в духе и не захочет общаться так рано со своим сынишкой.

Затем в двери появился муж Шерри, одетый в одни брюки от пижамы. Его рот был как-то странно открыт, челюсти напряжены, а мокрые губы обвисли. Из горла доносился неясный, мягкий, ворчащий звук — просто звук, ничего членораздельного.

— В чем дело? — вскрикнула Шерри.

С глазами Варда что-то было не в порядке. Он смотрел на Шерри, но не видел ее. Похоже, он не узнавал ее. Вокруг глаз были красные круги. Ступая босиком, он приближался к Шерри, подняв правую руку.

— Эй! Эй! — закричала Шерри. — Подожди минутку!

Он что, собирается ударить ее?

Подскочив к мужу, она обеими руками схватила его за запястье.

— В чем дело? — кричала она, с усилием сдерживая его руку.

Он зарычал. Только этим словом можно было определить звук, который он издал, дернувшись в сторону и пытаясь стряхнуть с руки Шерри. Его левая рука метнулась вперед. Но, несмотря на порывистую силу движений, они казались замедленными. Шерри уклонилась от удара и снова закричала:

— Вард, пожалуйста, скажи мне, что с тобой случилось? Перестань! Послушай… послушай…

Но он схватил ее за плечи и начал трясти. Шерри подумала: на этот раз он, похоже, сошел с ума. Это было уже не смешно! Варда нельзя было назвать пигмеем. Она же была всего лишь женщиной. Поэтому она закричала изо всех сил. Пусть придет хоть кто-нибудь!

Услышав крик, Вард отпустил ее и, отступив назад, зажал уши руками. Его челюсти ходили, словно он старался заставить их двигаться по кругу. Шерри подумала, что он, вероятно, собирается с силами, чтобы снова напасть на нее. Но она произнесла самым спокойным и убедительным тоном, на какой только была способна:

— Сядь, Вард. Просто сядь и успокойся, а затем расскажи мне все.

Но тут ребенок вышел из минутного оцепенения. Мальчик соскочил со стула, плюхнувшись на пухлые ножки.

— Мама! — вскрикнул он.