Воскресшие боги (др. изд.)

Но лестницы он пожалел. Взоры его обратились на толстое полено, служившее четвертой ногой хромому ложу. остановился в минутном раздумьи: что лучше-дрожать всю ночь от холода или спать на шатающемся ложе? Вьюга завыла в оконную щель, заплакала, захохотала, как ведьма, в трубе очага. С отчаянной решимостью выхватил Бернарде полено из-под кровати, разрубил на щепки и стал бросать в камин. Пламя вспыхнуло, озаряя печальную келью. Он присел на корточки и протянул посиневшие руки к огню, последнему другу одиноких поэтов. -- Собачья жизнь!--размышлял Беллинчони.-- А ведь чем я, подумаешь, хуже других? Не о моем ли прапращуре, знаменитом флорентийце, в те времена, как о доме Сфорца и помину еще нс было, божественный Данте сложил этот стих:

Bellincion' Berti vi'.d'io andar cinto Di cuoio e d'osso? ' Я Беллинчони Берти увидел В кожаном поясе с костями (итал.).

Небось, в Милане, когда я приехал, придворные лизоблюды страмботто от сонета отличить не умели. Кто, как не я, научил их изяществам новой поэзии? Не с моей ли легкой руки ключ Гиппокрены разлился в целое море и грозит наводнением? Теперь, кажется, и в Большом Канале кастальские воды текут*... И вот награда! Подохну, как пес в конуре на соломе!.. Впавшего в бедность поэта никто не узнает, точно лицо его скрыто под маскою, изуродовано оспой... Он прочел стихи из своего послания к герцогу Моро: Иного я всю жизнь не слыхивал ответа, Как "с Богом прочь ступай, все заняты места" Что делать? Песенка моя, должно быть, спета. Уж я и не прошу о колпаке шута,-Но хоть на мельницу принять вели поэта, О, щедрый государь, как вьючного скота.

И с горькою усмешкою опустил свою лысую голову. Долговязый, тощий, с красным длинным носом, на корточках перед огнем, он походил на больную зябнущую птицу.

Внизу в двери дома послышался стук, потом сонная ругань сварливой, опухшей от водянки, старухи, его единственной прислужницы, и шлепанье деревянных башмаков ее по кирпичному полу.

-- Кой черт? -- удивился Бернарде.-- Уж не жид ли опять за процентами? У, нехристи окаянные! И ночью не дадут покоя...

Скрипнули ступени лестницы. Дверь отворилась, и в комнату вошла женщина в собольей шубе, в шелковой черной маске.

Бернарде вскочил и уставился на нее. Она молча приблизилась к стулу.

-- Осторожнее, мадонна,-- предупредил хозяин,-- спинка сломана.

И со светскою любезностью прибавил: -- Какому доброму гению обязан я счастьем видеть знаменитейшую синьору в смиренном жилище моем?

"Должно быть, заказчица. Какой-нибудь любовный мадригалишко,--подумал он.--Ну, что ж, и то хлеб! Хоть да дрова. Только странно, как это одна, в такой час?.. но, впрочем, имя мое тоже, видно, что-нибудь да значит. Мало ли неведомых поклонниц!"

Он Оживился, подбежал к очагу и великодушно бросил в огонь последнюю щепку. Дама сняла маску. -- Это я, Бернарде. Он вскрикнул, отступил и, чтобы не упасть, должен был схватиться рукой за дверную притолоку. -- Иисусе, Дева Пречистая!--пролепетал, выпучив глаза.--Ваша светлость... яснейшая герцогиня... -- Бернарде, ты можешь сослужить мне великую службу,-- сказала Беатриче и потом спросила, оглядываясь: -- никто не услышит?

-- Будьте покойны, ваше высочество, никто,-- кроме крыс да мышей!

-- Послушай,-- продолжала Беатриче медленно, устремив на него проницательный взор,--я знаю, ты писал для мадонны Лукреции любовные стихи. У тебя должны быть письма герцога с поручениями и заказами.

Он побледнел и молча смотрел на нее, расширив глаза, в оцепенении.

-- Не бойся,-- прибавила она,-- никто не узнает. Даю тебе слово, я сумею наградить тебя, если ты исполнишь просьбу мою. Я озолочу тебя, Бернарде!

-- Ваше высочество,-- с усилием произнес он коснеющим языком,--не верьте... это клевета... никаких писем.., как перед Богом...

Глаза ее сверкнули гневом; тонкие брови сдвинулись. Она встала и, не отводя от него тяжелого, пристального взора, подошла к нему.

-- Не лги! Я знаю все. Отдай мне письма герцога, если жизнь тебе дорога,--слышишь, отдай! Берегись, Бернарде! Люди мои ждут внизу. Я с тобой не шутить пришла!.. Он упал перед нею на колени:

-- Воля ваша, синьора! Нет у меня никаких писем... -- Нет? -- повторила она, наклоняясь и заглядывая ему в глаза,--нет, говоришь ты?.. -- Нет...

-- Погоди же, сводник проклятый, заставлю я тебя всю правду сказать. Собственными руками задушу, мерзавец!..-- крикнула она в бешенстве и, в самом деле, вцепилась ему в горло своими нежными пальцами с такою силою, что он задохся и жилы налились у него на лбу. Не сопротивляясь, опустив руки, только беспомощно моргая глазами, сделался он еще более похожим на жалкую, больную птицу.

"Убьет, как Бог свят, убьет,-- думал Бернарде.-- Ну, что же, пусть... А герцога я не выдам".

Беллинчони был всю жизнь придворным шутом, беспутным бродягою, продажным стихокропателем, но никогда не был изменником. В жилах его текла благородная кровь, более чистая, чем у романьольских наемников, выскочек Сфорца, и теперь он готов был это доказать:

Bellincion' Berti vid'io andar cinto Di cuoio e d'osso.'i