Воскресший для мщения

— Они принадлежали к преступной группировке, возглавляемой неким Славкой-Цветом. И именно в феврале Цвета арестовали. Ну арестовали по наводке, разумеется. Сделали у него дома обыск, нашли оружие и наркотики. Ему предъявлено обвинение по сто восемнадцатой статье. А двое из этой же группировки некто Большой, который именно и явился к вам в офис во главе этой банды, по словам моих источников, куда-то бесследно исчез… А? Чувствуете, чем дело-то пахнет, Алексей Николаевич? То есть, на вас наехали, а им тут же круто отомстили… Я ведь знал об этом головорезе Большом уже давно, но хотел услышать это от вас… А вы мне, простите, морочите голову. Как я могу защищать вас при таком недоверии с вашей стороны?

— Куда это вы клоните? — сузил глаза Алексей.

— Послушайте, нас никто не слышит, я ваш адвокат, я защищал таких людей, которым вся эта шушера и в подметки не годится… У них руки не по локоть, по горло в крови… Но это моя профессия защищать. Я защищал убийцу-маньяка, и он, благодаря мне вместо расстрела, который он, вне всяких сомнений, заслужил, поехал в психушку, откуда через год сбежал. И где он сейчас, никто не знает. Кого я только не защищал… Так если вы убили этого мерзавца отморозка Мойдодыра, что я вас, осуждаю за это? Да я как человек благодарю вас за это! Таким, как он не место на земле! Вы ветеран Афганистана, вы основали фирму, у вас есть, как и у всех, так называемая, крыша. На вас наехали, грубо наехали, обокрали вас на крупную сумму, потом стали требовать украденные ими же самими деньги… Вы, понятно, обратились к своей «крыше». Вам помогли, и Большой, шантажировавший вас, уничтожен. Его труп нашли на пустыре в Жулебино уже давно. Опознали только совсем недавно, буквально на днях. Возвращены ли вам деньги, этого я не знаю. Но подозреваю, что нет. И вполне возможно, что этот Мойдодыр был подослан вашими врагами.

— Что значит, возможно? Не друзьями же он подослан.

— Я придаю своим словам несколько иной, более узкий смысл. Это разборка, обычная разборка. И вы убили своего врага, который достал вас. Это один вариант. Другой — это вы требовали с него своих же денег. И в горячке, не желая слушать уловки наглеца, придушили его… Разве такого быть не может, Алексей Николаевич?

— Может. Но этого не было. Я не знаю, из какой группировки этот Мойдодыр. Но я ни к какой группировке не принадлежу. И я не убивал его, я только бросил в него насос, когда он наставил на меня пистолет. Я тысячу раз вам повторял одно и то же, а вы все не верите. Имеет ли смысл вам работать со мной, если вы мне не верите?

— Я вижу, вы имеете весьма приблизительное представление о профессии адвоката, Алексей Николаевич, — снисходительно улыбнулся Сидельников. — У нас всякие варианты возможны. Полагаете, все мои клиенты выкладываются передо мной, как на исповеди? Тогда работать нам было бы так просто, что мы бы не получали столь солидное вознаграждение, какое порой имеем…

— Я не знаю, что скрывают от вас другие клиенты, но я рассказал вам об этом деле все. А если я что позабыл, то наверняка добавил Сергей Фролов, который в курсе всех моих злоключений…

Он говорил монотонным голосом, а сам думал только об одном — об этой фотографии… И она была беременна, так что же получается? Беременна от кого? От Лычкина? Видимо, он и был тем человеком, от которого она до знакомства с ним сделала аборт… И они встречались снова, за его спиной… Какая мерзость… И при этом она устроила сцену ревности у Ларисы…

— Вы что, Алексей Николаевич, не слушаете меня, что ли? — услышал он громкий голос Сидельникова.

— А? Что? — очнулся от своих мыслей Алексей. — Да, да… Петр Петрович, я не в состоянии сегодня говорить с вами. И вообще… Мне все равно. Если хотите, можете вообще ко мне больше не приходить.

— Что за ерунда? Что вы раскисли как барышня? Вы же боевой офицер, бывали в таких передрягах, мне рассказывал о вас Фролов. А тут… Что? Женщина изменила? Ну и что? Держитесь! Свидетель погиб? Другого найдем… Я работал и буду работать с вами. А мои вопросы, сомнения, вы не обижайтесь, поймите, они необходимы… Всегда надо помнить главную задачу — вы должны быть не здесь, а на свободе. И чем скорее, тем лучше. Под подписку о невыезде вас освободить невозможно, по таким статьям не освобождают. Так что теперь надо ждать окончания следствия и суда. А моя задача — чтобы вы шли не по сто третьей, за умышленное убийство, а по сто пятой статье, за превышение пределом необходимой обороны и получили бы два года, желательно, условно, или два года исправительных работ… А там, на воле, разберетесь со своими проблемами. Ну а сегодня я вас покидаю, возьмите себя в руки…

17.