Воскресший для мщения

— Из этого следует то, что надо ускорить темпы внутренней отделки, Михаил Гаврилович, — попытался улыбнуться Трошкин.

— Из этого следует то, что вы мне должны компенсировать невыполнение заказа в срок. Вот что из этого следует, дорогой мой Виталий Владимирович. То есть, я вам заплачу меньше, чем ту сумму, о которой мы договаривались.

— Но вы же были за границей, в Париже, и мы никак не думали, что вы приедете так рано, — пытался возражать Трошкин.

— Да это мое дело, где мне быть, в Париже или в Анадыре. А ваше дело — сдать мне дом под ключ к десятому июля сего года, — стал раздражаться Лычкин. — То есть вы опоздали уже на две недели. А ещё работы невпроворот…

— Михаил Гаврилович, пойдите навстречу, учтите трудности, о которых я вам говорил. Меня самого так подвели с материалами. Вы же хотите, чтобы ваша вилла была из самых изысканных материалов, которые порой ещё трудно найти в России. Мы заказали черепицу в Германии — и вот она, на вашей крыше! — гордо произнес Трошкин. — Теперь наилучшие сорта вагонки для отделки сауны тоже здесь, и подвесные потолки, и кафель для бассейна — все уже здесь. Все заказано в лучших, как говорится, домах, и дайте нам ещё месяц времени. Первого сентября вы будете праздновать новоселье, я вам клянусь, Михаил Гаврилович!

— Первого сентября — день знаний, если бы это было лет этак пятнадцать назад, яичко было бы как раз к Христову Дню. А теперь что для меня это первое сентября? — усмехнулся Лычкин.

— Но раньше мы не успеем, — вздохнул бригадир. — Хоть работать будем практически круглосуточно.

— Двадцать третьего августа у меня день рождения, — осенило Лычкина. — Сделайте подарок, Виталий Владимирович, и я вам заплачу, как договаривались, несмотря на просрочку.

Трошкин призадумался, но тут за забором послышался шум двигателей каких-то машин. Затем постучали в ворота.

— Мишель! — раздался знакомый скрипучий голос Гнедого. — Открывай ворота, смерть твоя пришла!

Шутка была поддержана лошадиным хохотом телохранителей. Лычкин опрометью бросился открывать ворота.

— Напужался? — улыбался Гнедой, одетый в шелковые бордовые брюки и легкую тенниску того же цвета. Наглые его глаза теперь были защищены красивыми каплевидными очками в золотой оправе. — Пошутил, пошутил насчет смерти, рано тебе еще, это мать пришла, молочка принесла… Заходите, братаны! — пригласил он четырех подручных.

— Проходите, Евгений Петрович, проходите, ребята, приглашал, угодливо улыбаясь, Лычкин.

— Пройдем, пройдем, будь спокоен, Мишель, — продолжал улыбаться Гнедой и вдруг, как он умел это делать, внезапно стер улыбочку с лица и нахмурился, взглянув на оторопевшего от таких опасных визитеров бригадира Трошкина. — Что тут происходит?

— Да вот…, — развел руками Михаил.

— Что вот? Где твое новоселье? Ты в дом собираешься приглашать или нет? Где Лариса твоя? Ты чем нас собираешься потчевать? Тут, извини за грубость, какой-то прямо-таки хаос…

— Вот… не получилось в срок, — виновато произнес Михаил, косясь на Трошкина.

— Не получилось в срок?! — вытаращил глаза Гнедой. — Сорок седьмой год на свете живу и первый раз в жизни такое слышу, чтобы деловые люди что-то не выполняли в срок… Нет, вру, были, помнится, прецеденты, да и то в проклятое время коммунистического ига, но все жулики уже того… самого… — Он щелкнул пальцами и показал непонятно куда, то ли в небо, то ли в землю. — Кто не выполнил? Ты? — Он вытянул свой холеный указательный палец в сторону Трошкина, да так резко, что ткнул его в лоб. — Договор есть?

— Есть, — ответил Михаил.

— И он не выполнил в срок? — продолжал таращиться Гнедой. Он подмигнул братанам, и те окружили Трошкина плотным кольцом. Оловянными глазами смотрели поверх лысой головы Трошкина.

— М-м-мы… только что договорились с Михаилом Гавриловичем, что дом будет полностью сдан к двадцать третьему августа, — лепетал одуревший от страха Трошкин.

— Что значит, только что договорились? Не выполнили договор в срок и снова договорились… А потом ещё договоритесь, и он так и не дождется вожделенного скромного садового домика, о котором мечтал с младенчества. Михаил Гаврилович молод и наивен, но я, его старший товарищ, этого не потерплю! Не потерплю!!! — пародировал он известного политического деятеля, да так похоже, что все, кроме Трошкина расхохотались. — Да что вы, едрена мать, стоите, как истуканы?! — прикрикнул он на братанов. — Бейте его, язвите его, в гробину его мать! Покажите ему, гаду земному, где раки зимуют… — замахал он кулаками и затопал на месте ногами в изящных летних ботиночках из крокодиловой кожи.

Трошкин тут же получил несколько ощутимых, но не слишком сильных ударов по почкам и печени. На шум из дома выскочили трое дюжих работяг, но, увидев эту странную грозную компанию, притормозили и стояли в отдалении, недоумевая, что им дальше делать, выручать ли из беды бригадира или беречь свои собственные шкуры.