Воскресший гарнизон

– Вот и докажите это личным примером, Овербек, – въедливо парировал генерал-майор СС, восприняв замечание подчиненного как злобный выпад.

– Можете в этом не сомневаться, бригаденфюрер, – в том же тоне заверил его штандартенфюрер.

– Разрешаю занять штабной отсек, чтобы из него продолжать командовать обороной всех дотов. Такой вожделенный кабинет коменданта тоже занять позволяю. – Овербеку не нужно было созерцать лик фон Риттера, чтобы уловить в его словах коварный оскал азиата.

– Вы немыслимо щедры, бригаденфюрер.

– В вашем распоряжении остается арьергардный заслон в пяти дотах и строительно-саперная команда. Позаботьтесь о наружных заслонах, которые должны оставаться на своих позициях даже после ухода арьергарда.

Овербек бросил взгляд через бойницу на обводной оборонительный вал дота. Там, у блиндажа КП, виднелись две каски, одна из которых, по всей вероятности, принадлежала унтер-офицеру Шварцу, командиру заслона из двадцати бойцов вспомогательной охранной роты. Им были приданы трое власовцев и трое легкораненых зомби. Этот взвод смертников пока еще не знал, что к ночи дот будет замурован и окончательно заминирован и что возврата в подземный лагерь для них уже нет.

– Наружные заслоны у всех действующих дотов выставлены, бригаденфюрер, – с некоторой задержкой доложил он.

– К двадцати четырем ноль-ноль ремонтно-саперная бригада обязана выполнить все, что предписано приказом, и к десяти утра последний солдат должен уйти за четвертую «одерскую» заградительную стену, за которой вашу команду будут ждать дежурные дрезины. Уходя, саперы должны замуровывать и минировать все оставленные для вас проходы.

– Приказ будет выполнен, каким бы он ни был, – угрюмо заверил его Овербек и, нарушая субординацию, первым положил трубку на рычаг.

Приказав коменданту дота передать взводу наружного заслона все имевшиеся в наличии автоматные «рожки» и гранаты, он минут пятнадцать наблюдал за тем, как артиллеристы и пулеметчики «Шарнхорста» выстреливают по позициям русских и поляков свои заряды, а затем поднял трубку полевого телефона, которым поддерживалась связь с унтер-офицером Шварцем.

– Здесь штандартенфюрер Овербек. Вы помните приказ, унтер-офицер?

– Так точно. Держаться в течение суток, до следующего утра.

– Даже если действительно продержитесь до утра, не пытайтесь оставлять окопы. Это уже будет бессмысленно. Сражайтесь под стенами этого дота до конца. Пусть враги видят, как умеют сражаться настоящие солдаты.

Швырнув о пол телефонный аппарат, он приказал остаткам гарнизона покинуть дот, а бригаде ремонтников-саперов замуровать его двери и бойницы и заминировать все отсеки.

Еще через два часа, ушедшие на то, чтобы осмотреть оставленные отсеки и складские выработки, Овербек достиг штабного отсека «Регенвурмлагеря» и впервые после многих месяцев унижения вновь вошел в кабинет коменданта как его полноправный хозяин.

* * *

– Господин штандартенфюрер, – появился в проеме двери командир ремонтно-саперной команды, и, лишь услышав его голос, Овербек понял, что так и уснул, сидя за столом. – Вторая стена центрального штрека окончательно замурована и заминирована. За ней никого не осталось, я лично проверил.

– Благодарю вас, лейтенант, – стоя произнес штандартенфюрер. – Вы – настоящий офицер, истинный солдат рейха.

– Вам пора уходить, господин комендант. Мы должны замуровать и заминировать третью стену и обесточить этот район, – взглянул он на один из двух настенных светильников.

– Вы правы, лейтенант, пора, – ответил Овербек, благодарный офицеру за то, что назвал его комендантом. И… вновь опустился в кресло.

– Я выделю двоих солдат, чтобы помогли вам собрать и перенести личные вещи, господин комендант, поскольку…

– Не нужно никого выделять, – твердо и жестко прервал его Овербек.

– Тогда позвольте, я проведу вас.

– Уходите сами и уводите своих солдат. Отсюда до стены десять минут ходьбы. Достигнув ее, ждите меня, – взглянул на наручные часы, – ровно тридцать минут. Если к двадцати трем ноль-ноль я у прохода не появлюсь, замуровывайте его, минируйте и уходите к четвертой стене. Как поступать дальше, вы знаете.

Смертельно уставший лейтенант механически взглянул на часы, козырнул, повернулся кругом, но, уже взявшись за дверную ручку, вдруг остановился. Только теперь до его сонного, воспаленного от усталости мозга стал доходить истинный смысл сказанного комендантом. Точнее, поначалу он всего лишь уловил, что в распоряжении коменданта «что-то не так».

– Простите, господин штандартенфюрер?.. Я не все понял. Как я смогу отдать приказ замуровывать и минировать, если вас не будет? Никакого иного выхода отсюда не существует.

Овербек оторвал взгляд от стола, надел фуражку, достал из кобуры пистолет, положил его перед собой и молча уставился на юного лейтенантика.

– Не заставляйте меня повторять приказ, – проговорил он после минутного тягостного молчания, в ходе которого лейтенант не только не отходил к двери, а наоборот, приближался к столу коменданта.