Воскресший гарнизон

— Если у вас все, что считайте, что свою пулю вы заработали вполне заслуженно, — схватив гауптмана за предплечье, Софи прильнула к нему и, приставив ствол пистолета к животу, умиленно всмотрелась в усталые, подернутые кровавой паутинкой капилляров, глаза. — Думаю, мне нетрудно будет доказать, что пристреленный мною наглец — зарвавшийся русский шпион.

Со стороны они напоминали влюбленных, которым отведено было всего каких-нибудь десять минут на расставание.

— Если пристрелите меня, не узнаете самого важного, — совершенно спокойно отреагировал на эту угрозу гауптман. — И тогда умрете от неудовлетворенного любопытства.

Капитану было под сорок, все его по-крестьянски обветренное лицо было испещрено морщинами, а из-под фуражки выбивались седеющие волосы.

— Как русские решились заслать вас сюда, капитан? — спрятала Софи пистолетик в карман куртки. — В вашем облике ничего арийского. Ничего такого, что позволило бы гримировать вас под германца.

— Мне и не нужно выглядеть арийцем, а тем более — гримироваться под германца. Я чистокровный германец, в чем гестапо и СД давным-давно убедилось. Даже имя соответствует — Герман. Гауптман Герман Шерн, если вдруг вам понадобится объяснять, с кем это вы любовались здесь пейзажем.

— Постараюсь запомнить. — Софи так и подмывало уточнить, что запомнит специально для гестапо, но решила, что это было бы слишком уж несерьезно.

— Из русских немцев, что ли?

— Скорее из немецких русских.

— Господи, неужели белая кость врангелевской эмиграции?

— В какой-то степени, — неохотно обронил Герман. — И хватит обо мне. Тем более, что теперь уже у меня возникает встречный вопрос: как русская разведка решились делать ставку на столь вызывающе красивую женщину?

Жерницки приподняла меховой ворот куртки и попыталась спрятать в них свои замерзшие ушки. Мороз был небольшим, но северный ветер, прорывавшийся откуда-то из окружавших этот городок приодерских болот, оказался слишком уж влажным. И вообще, чем дальше на север рейха забиралась Софи, тем явственнее ощущала, какой неисправимой южанкой она предстает перед этим миром и как душа и тело ее все острее нуждаются в солнце и теплых степных вечерах.

— Не тратьте времени на комплименты, Герман. Это бессмысленно. И потом, если уж вы решили, что знаете «все», то должны знать и то, что на русских я не работаю.

— Это вам так кажется, что не работаете.

— Что-что вы сказали?! — проходившая мимо них машина продребезжала крыльями и медленно въехала в небольшой дворик отеля, хотя на воротах висел щит, на котором было указано, что машинам въезд туда запрещен. — Что значит «кажется»?

— Если вы решили, что это машина штурмбанфюрера Штубера, то ошибаетесь. Штубер уже ждет вас в ресторане отеля. Скорее всего это прибыл генерал Зайнер. Тоже, кстати, весьма любопытная личность.

Только теперь Софи взглянула на своего собеседника с уважением. Нет, Зайнер ее пока что не интересовал. Как он мог узнать о том, что она прибыла сюда на встречу со Штубером? — вот что ее интриговало. «А как он вообще мог узнать, что ты прибудешь сюда? — возразила себе обер-лейтенант. — Откуда все эти сведения о тебе?».

— Хорошо, гауптман Шерн, поскольку я тороплюсь на встречу со Штубером, считайте, что ваш расстрел на какое-то время переносится.

— Случай расстрелять меня еще представится, — согласился Герман, — а теперь слушайте внимательно, не перебивая. Вы действительно все это время работали на советскую военную разведку, поскольку все ваши донесения в Лондон ваша радистка Инга старательно дублировала.

— Моя радистка Инга?! Вы хотите сказать, что?..

— Мы ведь договаривались, что слушаете, не перебивая, — с вежливой жесткостью напомнил ей Герман. — Да, Инга дублировала. При этом поставляла нам всю возможную информацию о вашей персоне. Что вас так удивляет? Правда, более достоверная развединформация порой уходила в Москву, а слегка искаженная — в Лондон, но в этих вопросах мы старались не переусердствовать. В наших общих интересах было сохранить в глазах английской разведки, и, в частности, в глазах генерала О’Коннела, ваш имидж эдакой новоявленной Маты Хари.

Это «новоявленной» прозвучало оскорбительно, именно поэтому Софи мило улыбнулась.

— То есть вы использовали меня втемную? — процедила она.

— Зато вы чувствовали себя спокойнее. А в Москве, в свою очередь, всегда считали вас своим, до поры до времени законсервированным агентом. Замечу, что три предыдущих радиста — и тот, который работал с вами в Румынии на абвер, и тот, который в той же Румынии работал с вами на «Сикрет интеллидженс сервис», как и лондонский предшественник Инги, в нужный момент перевербовывались военной разведкой России.

Услышав все это, Софи мысленно ужаснулась: чего же она стоит как разведчица, если рядом с ней работали четыре подсадных русских радиста?!

— То есть на каждого из этих радистов вы выходили благодаря неусыпной слежке за мной?