Воскресший гарнизон

— Да слышал я об этой группе, слышал! Вы базировались вне замка, в специальном пансионате...

— Не будем уточнять, — мягко прервала его Софи.

— Мне и в голову не приходило, что вы могли входить в состав этой группы. Я, конечно же, попытался бы...

— Мы обучались там исключительно под оперативными псевдонимами, — напомнила ему Софи. — Настоящие имена известны были только двум сотрудникам отдела диверсий Управления зарубежной разведки СД: его начальнику, то есть Отто Скорцени, и начальнику агентурного сектора, который тоже не имел права запоминать их.

— Знаете, как именовал эту группу сам Скорцени?

— Если это проверка, то не утруждайтесь. Знаю. «Группа жен диктаторов» — вот на что он расщедрился. Хотя я решительно выступила против такого определения, требуя, чтобы в эту группу входили женщины, сами способные становиться лидерами движений, стран, племен и народов. Было принципиально важно — на что нацеливают слушательниц этих курсов, получавших такой же объем диверсионной подготовки, как и мужчины. По этому поводу мы однажды схлестнулись так, что Скорцени, наш «Обладатель Шрамов», чуть было не схватился за пистолет.

— Позвольте, Софи, уж не вы ли были назначены командиром-старостой этой группы первого набора?

— И как только вы догадались, барон? — одарила его ироничной улыбкой Софи. — Если он когда-либо упоминал обо мне, то наверняка именовал «герцогиней».

— Точно, «Герцогиня»! Какой же я идиот, что не поинтересовался, о ком идет речь.

— Ваше счастья, что не поинтересовались, иначе пришлось бы стреляться на дуэли с самим Обладателем Шрамов.

— Все зашло настолько далеко? — вскинул брови барон.

— А что поделаешь, если моя ершистость лишь раззадоривала Скорцени?

— Нет, Софи, решаясь на дуэль со Скорцени, я предпочел бы не пистолеты, а сабли или шпаги, чтобы на лице этого «Обладателя» одним шрамом стало больше[58]^[59],

— Причем с татуировкой под ним: «От барона фон Штубера». — Они посмеялись над своими словами, как над давнишней студенческой шуткой, и вновь двинулись в путь. Барону всегда нравилось умение Софи развивать любую, самую сумбурную его мысль. Этим она чем-то напоминала штурмбанфюреру вечного фельдфебеля Зебольда. — Кстати, мне известно, что вы с Отто давно стали друзьями, барон, — на всякий случай поспешила умиротворить его Герцогиня.

— Первыми это убеждение нам навязали журналисты, когда готовили документальный фильм об операции по похищению Муссолини.

Не таясь от Штубера, Софи храбро нанесла весь маршрут следования на листы бумаги, лежавшие у нее на командирской планшетке, не забыв и обо всех тех объектах, о которых барон только что упоминал и к которым нужно было добираться, преодолевая сталактитовые пещеры.

— Это я — чтобы не заблудиться, когда останусь без надежного проводника, — объяснила свое пристрастие к картографированию. — Впрочем, судя по количеству постов, блуждание гостей по лабиринтам лагеря у вас не поощряется.

— И даже смертельно опасно, поскольку здесь полно зомби и просто одичавших от подземельной жизни солдат, — полушутя предупредил ее Штубер.

— Постараюсь быть очень осторожной.

Завершалась экскурсия возле отсека, в котором трудился скульптор Орест. Аккуратно сложив свои листики со схемой, Софи также аккуратно поместила их в боковой карман куртки Штубера, объяснив:

— Я жуткая растеряха, барон. Но, как и обещала, стараюсь быть осторожной. После выхода на поверхность не забудьте напомнить мне об этих листиках.

«Кажется, усилия инструкторов Фридентальских курсов особого назначения в самом деле не были напрасными» — бодро отметил про себя Штубер, стараясь не думать о том, в какую авантюру втягивает его в эти минуты многоопытная Герцогиня.

Едва он успел сказать себе это, как с противоположной стороны штрека приблизилась две машины, из которых вышли лже-фюрер, Скорцени, комендант и люди из свиты.

— Кажется, нас опередили, Софи. У скульптора Ореста высокопоставленные гости. Что будем делать?

— Придется присоединиться к свите. При этом лично я предпочла бы держаться в тени, дабы фюрер и Скорцени могли сосредоточиться на работах Ореста, а не на моей гибнущей талии.

22

Вот уже в течение нескольких минут лжефюрер стоял перед еще незавершенным подземельным «Распятием», словно странник — перед символом древней, занесенной песками цивилизации.

Маявшегося чуть в сторонке скульптора Отшельника он, казалось, совершенно не замечал. Как, впрочем, и штурмбанфюрера Штубера, который, по-наполеоновски скрестив руки на груди, молча, с отрешенным видом наблюдал за всем происходящим здесь. Уж он-то знал цену мастеру, которого доставил сюда из богоизбранной Подолии.