Воскресший гарнизон

Взяв дверь на защелку, Штубер быстро разделся и долго, страстно исцеловывал ее щеки, грудь, шею. Все еще пребывая где-то между сном и пробуждением, Софи отвечала движением на движение, поцелуем на поцелуй, страстью на страсть. И лишь когда эта страсть достигла самой высокой точки кипения, вдруг встрепенулась и, по-кошачьи изогнув спинку, обхватила ногами его ноги. Ярость, с которой Жерницки терзала его в последующие минуты, могла поразить не только мужчину, уже в течение нескольких месяцев не познававшего женского тела, но и самого отпетого юбкострадателя.

— Извините, барон, кажется, я слегка увлеклась, — молвила Софи, опомнившись уже тогда, когда Штубер попросту не способен был сколько-нибудь активно реагировать на ее сексуальные порывы. — Со мной это время от времени случается.

— Это было прекрасное «увлечение».

— Хотите уговорить меня продолжить?

— Увы, к сожалению...

Софи рассмеялась, и Штубер вопросительно взглянул на нее.

— Вспомнила французскую поговорку относительно того, что в мечтаниях своих мужчины всегда пытаются получить от женщины больше, нежели способны взять. Но потом сказала себе, что ведь и женщины подвержены тем же мечтаниям, пытаясь получить от мужчин нечто такое, что...

— Прекратите издеваться, Софи, — благодушно пробубнил Вилли, — вы же прекрасно знаете, что в обоих случаях выводы не в пользу мужчин.

— Потому и говорите с таким спокойствием, что знаете: вас эти притчи не касаются, — снисходительно вывела его из-под удара Софи.

— Не оправдывайтесь, Герцогиня. Вы и в постели с мужчиной ведете себя так, словно засланы туда с диверсионной целью.

— Выражайтесь конкретнее, барон: с целью окончательно вывести из строя еще одного бойца сексуального фронта.

— Именно это и имелось в виду.

Страстный поцелуй, которым барон и Софи обменялись после этих слов, в любом случае мог быть истолкован обоими лишь как жест примирения. Еще с минутку понежившись в объятиях друг друга, они, не сговариваясь, подхватились с постели так, словно услышали сигнал ночной тревоги. Оделись тоже с быстротой, за которую их похвалил бы любой унтер-офицер из учебной команды новобранцев.

— Насколько я понял, вы успели основательно поговорить с Орестом?

— Возражений не последовало. Он готов осваиваться в вашем родовом флигеле и работать во славу европейского искусства.

— У меня создалось такое же впечатление.

— Но с переправкой его в замок пора торопиться. Памятуя, что в крещенские морозы германские воины теряют свою былую воинственность, к Новому году русские наверняка перейдут в наступление. Тогда уже отправка в тыл машины со скульптурами будет расцениваться как элемент панического бегства, или, в лучшем случае, эвакуации. Теперь же это всего лишь забота о произведениях искусства.

— Здесь есть офицерская столовая, самое время перекусить.

Софи на мгновение прислушалась к зову своего проголодавшегося желудка, но затем решительно качнула головой:

— На дорогу назад сил у меня еще хватит. Подбросьте к «Старому рыцарю» и можете возвращаться в свиту своего лжефюрера.

— Вы не намерены оставаться здесь? По-моему, речь шла о нескольких днях пребывания.

— Уже не имеет смысла. Вы устроили мне прекрасную экскурсию, с Отшельником я побеседовала. Все, господин барон, пора выбираться из этой «пещеры Фризского Чудовища». Кстати, по дороге поведаете мне об этом типе, который морочит здесь всем вам голову.

— Вы о ком это?

— О вашем лжефюрере. Мне приходилось слышать о лучшем из двойников Гитлера, некоем Зомбарте. Правда, рейхсмаршал Геринг отозвался о нем весьма скептически, но... — приглушила она голос, — после июльского покушения заявил, что в бункере «Вольфшанце» все же предпочел бы видеть старину Зомбар-та. Лучше уж этот двойник, нежели потускневший, потерявший блеск своего ореола «оригинал».

— Не заражайте меня вольномыслием, Софи, я и так чувствую в себе азарт бунтовщика.

— Что-то в списке главарей заговорщиков вашего имени я не встречала, — с ненавязчивой язвительностью заметила Жерницки.

— Потому что увлекались чтением списков казненных заговорщиков, — отплатил ей той же монетой барон.

— Итак, в подземельях «СС-Франконии» вы пригрели одного из лучших двойников фюрера, а именно Зомбарта... — простила ему этот выпад Софи.

Она не знала, какую разведывательную ценность могло иметь сообщение о том, что в течение нескольких суток в «Регенвурмлагере» с инспекционной поездкой находился «первый двойник» фюрера, но не сомневалась, что само по себе оно заинтересует и Черчилля, и Сталина. Особенно Сталина, если только руководство разведки ознакомит его с текстом радиодонесения. «Ознакомит, — убедила себя. — К информации такой значимости отнестись легкомысленно никто не решится».

— Пришлось Зомбарта, — неохотно процедил Штубер.

Про себя Софи победно улыбнулась.

29

Пора было вновь возвращаться в подземелье, но Скорцени так увлекся созерцанием устья реки и островком посреди озера, что даже лжефюрер, уже усевшийся, было, в машину, вновь вышел из нее.