Восьмая Марта

Я наклоняюсь и целую её в покрасневший носик, собираю губами влагу с длинных ресниц и оставляю на её припухших губах солоновато-сладкий поцелуй. Просто охренеть, как мне это нравится!

– У меня есть фен, – мурлычет Синеглазка, одной рукой обнимая меня за шею, а второй пытается натянуть на себя одеяло.

– Даже не думай прятаться, я хочу на тебя смотреть, – отбрасываю одеяло в сторону и отстраняюсь, чтобы как следует разглядеть мою вкусную девочку.

Как же меня прёт от неё! И столько всего мне хочется с ней сделать!.. Но мне следует научиться терпению и притормозить разгулявшуюся фантазию.

– Максим, ну не смотри на меня, пожалуйста, – она моментально краснеет и закрывает лицо руками.

Кто бы мог подумать – и эта скромняга встретила меня без трусиков и соблазнила едва ли не у порога. Куда подевалась вся смелость?

– И на кого мне тогда смотреть? У себя я уже всё видел, но совсем не против, чтобы ты тоже разглядела меня как следует. Трогать можно и нужно, – я убираю её ладошки от лица и целую по очереди каждую. – Ты очень красивая, Марта, и никогда не должна меня стесняться.

– Никогда? – тихим эхом вторит Синеглазка. – Это значит, что…

– Это значит, что ты только моя и видеть тебя, такую красивую, могу только я, – с удовольствием помогаю ей облечь в слова предположение, которое она боится озвучить.

– Правда? – Синеглазка обнимает меня и снова хлюпает носом.

Ну не во всём же мне должно везти – мне досталась чрезмерно чувствительная девочка. Сейчас меня это умиляет и, надеюсь, что с ней такое происходит от избытка эмоций. Я снова её целую.

– Максим, это значит, что я… тебе нравлюсь?

Я стараюсь не рассмеяться в голос.

– Больше всех на свете! – отвечаю с улыбкой и целую. – А к тому же, разве я могу позволить себе упустить девушку с таким редким и красивым именем?

Синеглазка растерянно хлопает ресницами, а потом застенчиво улыбается и тихо произносит:

– А я, кажется, тебя люблю…

* * *

– Максим, какая прелесть! Это мне? – Марта заходит в комнату с раскрытой коробкой, из которой торчат девяносто девять тюльпанов. И пока я не успел ответить, она хитро прищуривается и спрашивает: – Или это тоже какой-то амулет?

– Ага! Белые, кстати, классно пахнут.

– Они не белые, а кремовые, – исправляет меня Синеглазка, – но сиреневые пахнут не хуже. Это к празднику, Максим?

– Вообще-то это просто тебе, но раз уж завтра праздник, то и к нему тоже. Кажется, кто-то обещал ждать меня в душе, так почему ты всё ещё здесь?

– Спасибо тебе, Максим! Я очень тебя люблю.

Я не совсем тупой чурбан и отлично осознаю, что каждая девушка мечтает услышать… Уверен, что Марта заслуживает любви больше, чем все девчонки мира…

– Тогда я счастливчик, – отвечаю ей с улыбкой, и она улыбается мне в ответ.

Выглядит очень милой и даже польщённой, а мне хочется проглотить собственный язык. Не то я говорю… Наблюдаю, как Синеглазка тащит из прихожей розовое чудовище с рогом на носу, чмокает его в морду, обнимает и осматривается, вероятно, подыскивая для этого лошака почётное место.

Сейчас я очень хорошо понимаю Тимона и Антония. Я бы тоже за такую хотел убивать. Она моё нечаянное чудо – совершенно очаровательное… и вряд ли заслуженное.

– Я тебя жду, – напоминает она игриво, выпорхнув из комнаты.

– Я буду грубым и настойчивым, – бросаю ей в след.

– Ой, да ты только обещаешь, – кокетливо парирует она, прежде чем хлопает дверь в ванной комнате.

Я улыбаюсь сам себе, как дурак, – моя девочка. Девочка, созданная для любви. «Люблю» я говорил только Ирке, если не считать детсадовскую большую любовь. Ирке говорил легко, а сейчас ступор. Не уверен? Это вряд ли…

И прямо сейчас я хочу сграбастать Синеглазку в объятия и облизать её всю. Этим и займусь.

* * *

– Вот это гастро-креатив! Ты это всё сама, что ли, наготовила? – спрашиваю, поражаясь изобилию блюд.

Меня скоро разорвёт, но Марта продолжает подсовывать мне очередные вкусные кусочки. Давно я так не пировал.

– А кто же ещё? Конечно, сама! Знаешь, как мои мальчишки любят покушать? Вон, Сашка – не смотри, что худой, а кушает за троих. И Антошка иногда заглядывает на горяченькое. Дома было много мужчин, и я всегда помогала маме, – моя малышка выглядит очень счастливой, глядя как я ем, и поэтому я впихиваю в себя ещё немного.

– Слушай, да ты просто клад! Мне стоит быть всё время на чеку, иначе утащат из-под носа. Даже не знаю, за что мне такое счастье привалило.

Марта усаживается ко мне на колени, обнимает за шею, трётся об меня и целует. Она постоянно меня целует, и я уже сам готов мурчать.

– Максим, тебе со мной очень-очень повезло, – шепчет в паузах между поцелуями. – И если ты захочешь, то я никогда не потеряюсь и даже смотреть в сторону других парней не стану. И кормить тебя буду очень вкусно, даже научусь ещё вкуснее. И любить тебя буду, как только захочешь…

– Я уже заранее на всё согласен…

– Макс, я всё для тебя сделаю, если… если ты будешь только мой, – она говорит очень серьёзно, а последние слова заставляют и мою улыбку погаснуть.

– Это как – только твой?

– Ну-у, если ты больше ни с кем не будешь… – её щёчки розовеют, и она прячет лицо у меня на груди.