Восьмое измерение III-го сегмента

- По рассказам деда, в то время, когда в Петрограде совершалась Революция, он жил возле Приволжской возвышенности и состоял в партии большевиков. В его городе тоже готовился переворот, целью которого был захват оружейного арсенала. Но, отправленная туда группа так и не вернулась. А спустя несколько дней, когда власть уже полностью перешла в руки большевиков, к нему домой приблудилась какая-то тощая собака. Она была голодна, и он её накормил, заметив при этом в её зубах этот плоский предмет. Поначалу посчитал, что это какая-нибудь усовершенствованная мина, но вскоре понял, что такого материала, из которого «шайба» была изготовлена, попросту ещё не существует в природе, поскольку дед был неплохим инженером, разбираясь в различных сплавах. Сколько он не пробовал её разобрать и добраться до внутренностей, ничего не выходило. Собака прожила до старости и умерла вместе с дедом. Перед отправкой в лётное училище отец передал эту вещицу мне. Вот и таскаю её с собой в качестве памяти.

- Талисмана?

- Так точно. Помогает при вылетах, - смутился Серов. – В этой вещице есть какая-то притягательная сила, что ли…

Соня прыснула в платочек, но виду не показала. У каждого лётчика, насколько она знала, присутствовал какой-нибудь личный оберег. У Рассохина это был медальон с портретом жены и маленькой дочурки. У Кубанского – оловянный браслетик, у Заречина непременная пачка папирос, которую он никогда не открывал, и за давностью вылетов, превратившаяся уже почти в комок пожелтевшей бумаги с твёрдым спрессованным табаком. Однако никто и не думал никогда шутить по этому поводу, поскольку каждый верил в свой оберег по-своему. У неё у самой в тумбочке у кровати всегда лежала фарфоровая статуэтка маленькой ящерки с бисерными глазками, тоже доставшаяся ей от деда.

- И ты не пробовал её открыть? – крутя в руках вещицу, переспросил Рассохин.

- Пробовал, - отмахнулся Серов. – Всё напрасно. А ведь вы заметили, что по краю овальной грани там идёт едва заметный шов?

Круглый предмет начал переходить из рук в руки, пока не оказался у Сони. Каждый лётчик достал свой собственный амулет и принялся рассказывать его историю. Все увлеклись настолько, что поначалу не услышали испуганный вскрик девушки, продолжавшей рассматривать непонятную вещицу. Каким образом это у неё получилось, впоследствии никто не мог толком вспомнить. Единственное, что отложилось в памяти, это как Соня чересчур уж близко поднесла «шайбу» к огню лампы, пытаясь разглядеть шов, пока остальные показывали друг другу свои обереги. Услышав её вторичный возглас, пилоты все разом обернулись к ней и замерли от изумления.

Непонятно откуда нахлынул вдруг слепой беспричинный страх. Он лился в потоке лунного света, проникавшего в окна, внедрялся в сознание и обволакивал их своей тотальной паникой. Грудь сдавило: воздух пропитался какими-то испарениями, прежде не ощущаемыми организмом. Что-то чужое и неуловимое пыталось проникнуть внутрь извне, как путник дождливой ночью стучится в запертую дверь. Сердце на миг замерло, а уже через секунду чёрная пелена поглотила всё помещение столовой. Гул взрывов стал ближе. Уронив «шайбу» на пол, девушка с испугом отпрянула, вжавшись в плечо Серова.

…И было отчего.

Предмет, ещё недавно считавшийся оберегом её возлюбленного, внезапно засветился в темноте, издавая изнутри какое-то слабое свечение, похожее на светящихся в ночной мгле светлячков.

Первым пришёл в себя Рассохин. Отстранив остальных, он подтолкнул носком сапога предмет в центр столовой и все застыли, оцепенев от непонятного, нахлынувшего страха.

Теперь светилось всё просторное помещение столовой. По стенам плясали блики каких-то призрачных теней. Свечение распространилось и до «моечной», откуда в испуге высунулись лица двух перепуганных женщин.

- Это ещё что такое, мать его в пень… - попытался ругнуться Заречин.

А между тем всё более разрастающееся свечение уже захватило почти всю столовую, расползаясь по стенам, полу, потолку, обволакивая скамьи, столы и прочую нехитрую обстановку.

- Скорее к окнам! – закричал Рассохин. – Светомаскировку! Немедленно!

Кубанский с Заречиным бросились опускать тёмные одеяла, а Серов продолжал сжимать в объятиях дрожавшую Соню.

…Вот тут-то, собственно, они и увидели ЭТО.

******** (пауза) ********

Рассеявшийся по всем углам свет внезапно начал превращаться во что-то неведомое, непонятное их разуму. Лётчикам, разумеется, было невдомёк, что сейчас перед ними разворачивается самая настоящая голограмма, абсолютно ещё недоступная их современной технологии.