Восьмое Небо (СИ)

«Ему всего семь лет, капитанесса. Когда он возник, сотканный из сложнейших чар, рядом не было никого, кто бы смог рассказать ему, кто он, где находится и что происходит вокруг. «Аргест» не знал ничего о воздушном океане и существах, его населяющих, как не знал о ветрах и островах. По-своему грустная картина. Представьте себе совершенно слепую и беспомощную всемогущую силу…»

- Он… ребенок? – недоверчиво спросила Ринриетта, - Самое могущественное существо во всем известном воздушном пространстве – ребенок?

«Я не могу судить об этом наверняка, как не могу судить о парусном вооружении судна, ощупывая доску из его киля. Мы все – слепцы на мачте, прелестная капитанесса, каждый по-своему… Но многие факты хорошо вписываются в эту теорию. Дети любят шалить, причем взрослые редко понимают их шалости. Дети часто спят, а проснувшись, возвращаются к игрушкам. Дети любопытны. Дети непоследовательны. Детей пугает неизвестное, но в то же время и манит. Мы просто выросли так давно, что забыли про это. Пропасть между юным и взрослым разумом глубже, чем сто тысяч футов, прелестная капитанесса».

- Но…

«Поступки детей безотчетны, они основаны на инстинктах и субъективных ощущениях, а не на логике и глубоком просчете. Именно так и действовал «Аргест» все это время – спонтанно, непредсказуемо и всякий раз словно пугаясь собственных действий. Он спас Корди и Дядюшку Крунча от огромной харибды, заставив ее раствориться, как тучку посреди ясного неба. Он спас вас от Шму, когда та явилась среди ночи с не самыми лучшими намерениями - одним лишь щелчком нарушив сложнейшее устройство чар Пустоты…»

- Он ничего не сделал, когда апперы сжигали мой… наш корабль!

«Неудивительно. Он был сбит с толку и перепуган – не меньше, чем мы».

- Он не спешил вступать в бой с «Барбатосом!»

«Прямо сейчас они бьются в реальном мире. И так, что сама материя готова закипеть».

- Он едва не погубил всех нас, наводнив корабль кошмарами Шму!

«Тлетворная зараза Марева проникла в него изнутри, а он не был знаком с ее действием. Даже самый стойкий небоход сляжет в койку, если съест испорченную рыбу. А уж ребенок… Пищевое отравление у детей – обычное дело».

Ринриетта опустилась в капитанское кресло «Барракуды». Узкое и твердое, в противовес креслам «Воблы», оно было создано для изматывающих дежурств и напряженной работы, а не для капризов тела.

- Печень трески, я и забыла, насколько неудобная эта штука… Ребенок? Ты серьезно?

«Мы привыкли полагать, что всякая сила или управляется сознанием или хаотична по своей природе, - кажется, «Малефакс» вновь усмехнулся, - Мы даже придумали Розу, чтоб было, на кого возлагать ответственность за ветра. Но «Аргест» - это нечто совсем другое. Что именно – я не могу судить. И всех моих вычислительных мощностей не хватит для того, чтоб сказать, что из него вырастет. А ведь он растет. Он усложняется каждый миг. Он постоянно изучает окружающий мир, черпая все новую и новую информацию, учась подбирать к нему ключи, но никто не знает, сколько это займет и что из него вырастет. Именно поэтому ваш дед отправил его к Восьмому Небу».

Ринриетта машинально коснулась рукой окуляров капитанской стерео-трубы. Может, холод металла и был воображаемым, но он быстро добрался по венам до самого сердца.

- Я не… Я не понимаю.

«Аргесту» не нужен был защитник, ему нужен был учитель – Восточный Хуракан это знал. Но где найти воспитателя для самого могущественного в мире существа, которое лишь учится сознавать себя и воздушный океан? Как вырастить всесильное существо с душой ребенка, если не владеешь ни его языком, ни его логикой?»

- Показать ему мир, - тихо ответила Ринриетта, замерев в кресле, - Показать ему небо.

«Именно так, прелестная капитанесса. Показать ему небо – со всеми его опасностями и красотами, со всеми обитателями и невидимыми течениями. И надеяться, что он научится уважать и любить его так, как это делаем мы. В этом отношении путешествие к Восьмому Небу было превосходным вариантом».

- Значит, вот чем я занималась последние семь лет? – Ринриетта грустно усмехнулась, - Служила нянькой неразумному ребенку?

Ей показалось, что невидимый гомункул покачал головой.

«Этому ребенку не нужна нянька, как и защитник. И изучал он не только ветра. «Аргест» подобен ребенку, все это время он наблюдал за вами, как ребенок наблюдает из колыбели за другими людьми. Ребенок не знает, что это за люди, чем они занимаются и в чем смысл их существования. Ребенок просто не задумывается над такими вопросами. Он просто наблюдает и… учится. Учится быть частью этого нового, пугающего и захватывающего мира».

- Хороших же он нашел себе учителей…

«Все это время он учился у нас, хоть и на свой, нечеловеческий, манер. Изучал, копировал, перенимал. У всех нас вместе и у каждого понемногу, уж не знаю, как старательно и в каких пропорциях… Быть может, он учился саркастичности у Габерона, выдержке у Дядюшки Крунча, смелости у Шму, жизнерадостности у Корди, верности у Тренча…»

- Что ж, мне не о чем беспокоиться, - Ринриетта фыркнула, - Я передала ему лучшие свои черты - гордыню и самоуверенность.