Восьмое Небо

Голос гомункула внезапно переменился. Сперва Габерону казалось, что это продолжает говорить «Малефакс», только неузнаваемо исказивший свой голос, сделавший его низким, невыразительным и каким-то подавленным. Так может говорить тяжело больной или выживший из ума. Без пауз, без выражения, без модуляций. С опозданием в несколько секунд он понял, что это уже вовсе не «Малефакс». Присутствующие в штурманской слышали голос гомункула канонерской лодки. Сперва голос этот был скрыт шорохом помех, но постепенно делался все звучнее и разборчивее:

— …сем гражданским и военным кораблям Формандской Республики. Говорит борт сто пятнадцать, порт приписки Жан-Бар. Сорок восемь градусов тридцать четыре минуты северной широты, семь градусов сорок пять минут восточной долготы. Терплю бедствие. Прошу немедленной помощи. Сообщение подается бортовым гомункулом в автоматическом режиме. Если вы можете принять его, немедленно окажите помощь или информируйте другие корабли поблизости. Всем гражданским и военным кораблям Формандской Республики!..

— Он талдычит это последние пять часов, — вставил «Малефакс», чей голос без труда перекрыл монотонное бормотание гомункула с канонерки, — Удивительно упорный малый. Но мощность передачи отменная. Думаю, его услышали даже на Дюпле. Доложите обстановку, номер сто пятнадцать!

— Метеосводка удовлетворительная, — покорно забормотал гомункул, — Регистрирую фронтальный ветер скоростью до шести узлов. Атмосферное давление умеренное, шестьсот семьдесят пять миллиметров ртутного столба…

— Отставить, — в голосе «Малефакса» прорезались адмиральские интонации. Кажется, где-то на заднем плане даже зазвенели ордена, — Доложить о ситуации на борту!

Кажется, этот запрос смутил гомункула с канонерки. Паузы между словами стали длиннее, а сам голос — тише:

— Нахожусь на высоте в… тысячу сто сорок пять футов. Скорость нулевая. Фиксирую незначительный положительный дифферент на нос… в два с половиной градуса. Цистерны с балластной водой пусты на девяносто семь процентов… Давление в котлах… отсутствует. Машины застопорены. Давление в паропроводе отсутствует. Регистрирую линейное снижение высоты под воздействием силы тяжести, приблизительно… девяносто пять целых и четыре десятых фута в час.

На то, чтоб произвести несложное вычисление у Габерона ушло немногим более двух секунд. Благодарение юным годам, в течении которых формандским юнкерам вдалбливали арифметику в головы. Не раз с тех пор хитрая наука управления цифрами служила ему добрую службу. Правда, не для вычисления курса или грузовооруженности, а для канонирского ремесла. В пушечном деле иной раз проверенные цифры значат больше, чем твердая рука или сухой порох в картузе.

— Если ребята на канонерке не запустят машину, к утру уже будут плавать в Мареве, — вслух сказал он, — Они и так уже почти в верхних его слоях.

— Воздушные свинки! — Корди в испуге цапнула себя зубами за болтающийся хвост, — Они же почти нырнули в Марево!

Ее испуг не был наигран, Габерон видел это. При одном упоминании Марева Сырная Ведьма ощутимо напряглась. Что ж, чего еще ждать от ведьмы. Для них Марево — олицетворение всего самого страшного и отвратительного, что только может существовать в небесном океане. Габерон легонько похлопал ее по твердой спине.

— Без паники, корюшка. Во-первых, они пока что не погрузились даже в верхние слои. На высоте в тысячу футов Марево только начинается. Во-вторых, Марево, конечно, неприятная штука, но не обязательно смертельная.

Корди гневно фыркнула.

— Я знаю, что такое Марево, Габби! Я ведьма!

— Ты знаешь его суть, но никто лучше небохода не знает, как оно устроено. Верхние слои Марева, безусловно, опасны, но человек при необходимости может жить там месяцами.

— А потом у него отрастает чешуя и лишняя пара рук! — Дядюшка Крунч издал презрительный скрежет, который, по всей вероятности, считал смешком, — Бросай дурить рыбехе голову!

— Чтоб отрасла чешуя, придется прожить там пару лет. И не в верхних слоях, а на высоте футов в восемьсот, не меньше… Дауни вон веками живут, и ничего, некоторые даже на людей немного похожи. Мы на учениях иной раз ныряли до восьмисот и спокойно выдерживали трехчасовую вахту. Правда, корабельного гомункула после таких трюков обычно приходилось списывать — превращался в идиота.

— Еще бы не сходили! — Корди внимательно изучила вытащенный изо рта хвост и откинула за спину, — Гомункулы — магические существа, а Марево пожирает и извращает любые чары. Людям чуть-чуть проще. А ниже… ниже ты был? Каково там?

Вопрос был задан с такой непосредственной детской жадностью, что Габерон не сдержал улыбки.

— Ниже хуже, — просто сказал он, — Ниже восьми сотен футов начинается самое неприятное. Туда уже почти не проникает солнечный свет, все в густом красном тумане, липком и едком. Там человеку уже не выжить, разве что несколько часов. Это, корюшка, настоящее царство Марева, а не та опушка, что мы видим сверху. Царство ядовитых магических испарений, порчи и искажения. Самый нижний его предел, который пока удалось нащупать человеку — триста футов.