Восьмое правило волшебника, или Голая империя

– Извини, – вежливо произнес Оуэн. – Я не ем мяса, не обижайся. – Он быстро сунул руку в карман и достал холщовый мешочек с сухим печеньем. – Хочешь попробовать? Угощайся. – Натянуто улыбнувшись, он протянул несколько печенюшек Дженнсен.

Том сделал пару шагов, пристально глядя на Оуэна.

– Спасибо, нет, – Дженнсен отдернула руку и присела на плоский камень. Она поймала Бетти за ухо и заставила лечь у своих ног. – Лучше тебе съесть самому печенье, если ты не хочешь мяса. Боюсь, ничего другого у нас нет.

– Почему ты не ешь мясо? – поинтересовался Ричард.

Оуэн посмотрел через плечо на Ричарда, сидящего в повозке над ним.

– Мне не нравится мысль, что животных убивают ради того, чтобы я мог утолить голод.

– Ты по-доброму относишься к животным, – Дженнсен улыбнулась.

Оуэн выдавил судорожную улыбку, его взгляд снова упал на волосы Дженнсен.

– Так чувствует мое сердце, – сказал он, отвернувшись от нее, чтобы невзначай не встретиться глазами.

– Сердце Даркена Рала тоже было очень чувствительным, – Кара бросила резкий взгляд на Дженнсен. – Однажды я видела, как он запорол кнутом женщину до смерти за то, что она осмелилась есть колбасу в Народном Дворце. Он расценил это как неуважение к своим чувствам.

Глаза Дженнсен застыли в изумлении.

– А в другой раз, я была с ним во дворе рядом с садом, – продолжала Кара, жуя кусок колбасы. – Он заметил одного охранника, ехавшего на коняге с мясным пирогом в руке. Даркен Рал ударил пламенем магического огня, в мгновение обезглавив лошадь – бац, и ее голова покатилась за ограду. Солдату как-то удалось быстро встать на ноги, высвободив ноги из стремян и спрыгнув с лошади, пока она валилась на землю. Так вот, Даркен Рал подошел, выхватил меч и в припадке ярости рассек лошади живот. Потом он схватил солдата за волосы на затылке и сунул его голову во внутренности лошади, заорав, чтобы он ел. Бедняга старался, как мог, но очень быстро задохнулся в теплых кишках.

Оуэн закрыл глаза и прижал руку ко рту. Его явно подташнивало от омерзения.

Кара размахивала колбасой, представляя стоящего рядом Даркена Рала.

– Он повернулся ко мне и тихим голосом спросил, как люди могут быть настолько жестокими, чтобы есть мясо животных.

– И что... что ты ответила? – ахнула потрясенная Дженнсен.

– А что я могла сказать? Сказала, что не знаю, – пожала плечами Кара.

– Но как тогда люди ели мясо в его присутствии, если он был таким? – недоумевала девушка.

– По большей части – не был. Торговцы поставляли мясо во дворец, и Даркен Рал не придавал этому значения. Иногда он неодобрительно покачивал головой или называл их жестокими, но чаще всего он их просто не замечал.

– Да, это точно, – кивнул Фридрих. – Прежний лорд Рал был совершенно непредсказуем. Ни один человек не мог знать, что он сделает с ним в следующую минуту. Он мог улыбнуться, а потом замучить до смерти. Что у него на уме было загадкой для всех и всегда.

Кара пристально вглядывалась в языки огня перед собой.

– Не было ни единого шанса предвидеть его реакцию. – Ее голос понизился почти до шепота. – Многие считали, что это просто вопрос времени, когда Даркен Рал их убьет. Поэтому люди жили словно осужденные на казнь, ожидая обрушивающегося топора, не находя радости в жизни и не думая о будущем.

Том кивком головы выразил мрачное согласие с тем, как Кара определила жизнь в Д’Харе, и подбросил в огонь хвороста.

– Ты тоже так жила, Кара? – спросила Дженнсен.

– Я морд-сит. – Она подняла глаза и нахмурилась. – Морд-сит всегда готовы обняться со смертью. Мы не хотим умереть старыми и беззубыми.

Оуэн был так потрясен рассказом Кары, что машинально, словно по обязанности, грыз печенье.

– Не могу представить, как можно было жить, страдая так невыносимо, как вы. Этот Даркен Рал, часом, не родственник тебе, лорд Рал? – Парень тут же подумал, что, должно быть, совершил ошибку и неуклюже поспешил ее исправить. – У него такое же имя... вот я и подумал, просто подумал... я не хотел сказать, что ты похож на него...

– Он был моим отцом, – Ричард вылез из повозки и протянул Оуэну мех с водой.

– Я ни на что не намекал. Поверь, я не стал бы клеветать на чьего-либо отца, а тем более...

– Я убил его, – оборвал неловкое мямлянье Ричард. Он не хотел ничего обсуждать, чувствуя отвращение при мысли обо всей этой истории.

Оуэн озирался вокруг, как олененок, окруженный волками.

– Он был чудовищем, – сказала Кара, чувствуя, что надо защитить нынешнего лорда Рала. – Сейчас у людей Д’Хары появился шанс жить полной жизнью и не бояться будущего.

– Да, только если они смогут освободиться от Имперского Ордена, – Ричард подсел к жене и обнял ее за плечи.

Склонив голову, Оуэн похрустывал своим печеньем.

Наступила тишина.

– Почему бы тебе не сказать нам правду о причинах твоего прихода сюда, Оуэн? – наконец прервала молчание Кэлен.

Ричард знал этот тон ее голоса – голоса Матери-Исповедницы – спокойный и одновременно вызывающий дрожь.

– Конечно, Мать-Исповедница, – Оуэн уважительно наклонил голову.

– Ты знаешь, кто она? – спросил Ричард.

– Да, лорд Рал, – кивнул парень.

– Как?

Взгляд Оуэна заметался между Ричардом и Кэлен.