Восьмой ангел

— Заразы! Стандартную процедуру — и ту доверить невозможно. Фу, стыд какой, — она достала из одного кармана формы крошечные ножницы, из другого — ворох мелких зиплоков. — Сейчас устроим как надо. Ты пока рассказывай мне про эти шмотки сам, что видишь.

— Ну, в любом случае это все очень старая ткань, производилась около четырехсот-пятисот лет назад в огромных количествах на пяти агломерированных станциях восьмой зоны именно для внешников, под скафандры. Вот, э-э, структура ворсинок, срастающиеся до ровной ткани швы, такие же срастающиеся застежки — тогда заливающего белья еще не было, все делалось не на самом человеке, а на фабрике, и надо было рассчитывать, что фигуры разные даже в пределах размера…

Кроме вороха предназначенной для очистки одежды, в сумке лежала упаковка мужской контрацепции и несколько значков на липучках. Один из значков утверждал, что его владелец принял участие в конкурсе питья хлорелльного пива, второй — что владелец занял призовое место в марафонском беге по периметру (периметру чего?) с ребенком на плечах. На остальных были изображены танцующие зверюшки.

— Обучающий мультфильм, три сотни серий, производство прекращено, мнэ, четыреста тридцать два года назад, — оттарабанил Михаил. — Подожди, — он вытащил маленький пакетик и осторожно его понюхал. — А ведь каннабис. Несерьезный был парень этот ваш пилот, я скажу.

— Где ты его нашел? — подпрыгнула Цо.

— Ну где-где, под уплотнением от лямки распарывается слой вдоль… Это какая-то старая штука, мы изучали в армейских обычаях.

— Отдай-ка мне, — сказала Цо, — я его прогоню на анализаторе, посмотрю, местный или привозной.

Михаил отдал, сложил одежду в сумку, сумку убрал в шкаф, покружил по рубке еще минут десять.

— Больше, пожалуй, ничего не скажу.

— А я-то надеялась, что ты мне личную печать убийцы найдешь, — сурово сказала Цо. Михаил тихо понадеялся, что это была шутка, но на всякий случай ничего не ответил.

Они вернулись в открытую зону, забежали перекусить и оттуда двинулись каждый в свою сторону — Цо допрашивать водителя гондолы, а Михаил — совершать повторный визит к сударыне Бротт.

И что вы думаете? После первого же вопроса про ладошку сударыня Бротт перестала улыбаться и попросила сменить тему. Михаил послушно сменил. Они обсудили, кто такой судья, почему он никого не судит и какие были те судьи, которых помнит сударыня Бротт. Покойный Вачовски, кстати, на общем фоне смотрелся неплохо — ни Эршад, ни предшественник Вачовски, Камус, благотворительностью не увлекались вовсе, а этот и больницу перестроил, и завез какое-то количество хорошей новой растительности для общих зон.

Была очень забавная история о том, как на празднике Гели начали пускать пузыри — смешного-то хочется, а безопасность воздуховодов прежде всего. И тут кто-то задумался о допустимом аналоге конфетти. Прочувствованная, хотя и увы, короткая биография ангела Арчи (от которого вела свое происхождение сударыня Бротт — Михаил припомнил, что на стене сударыни Стуц Арчи тоже присутствовал).

— Почему некоторые люди на станции носят шрамы? — переспросила сударыня Бротт и сделала кислое лицо. — Мальчик, извини, я устала.

Она вежливо попрощалась. Чувствовалось, что устала Бротт бесповоротно и беседовать больше не желает.

Цо еще не вернулась. Михаил перецепил каффы и — давно пора! — отправился в большой тур по всем пятнадцати религиозным заведениям, минус причальный храм с бодрой старушкой в дредах. Кстати, подумал он, а ее дреды были похожи на шнурок Милана. Полосатый рейс.

Он прикинул маршрут и двинулся к ближайшему из четырнадцати заведений. Открытыми, если верить базе станции, были все. Кому верить — базе или советнику Камусу? Вот и узнаем.

Примерно на шестом заведении у Михаила сформировалась довольно четкая исследовательская гипотеза. Чем ближе был храм к причалу, тем более храмово он выглядел — живой торговец ритуальными товарами на входе, слабое освещение, аудиозапись хорового пения без слов, толкучка и полное отсутствие культурной программы. Из литературы — в паре мест жития ангелов. Михаил купил Джюда, пролистал, хмыкнул.

По мере удаления от причалов храмы становились светлее, а фигуры ангелов — человекоподобнее и проще. Ладошки в круге, сколько Михаил ни крутил головой, не было и в помине, но он и не слишком надеялся. В какой-то момент он поймал себя на том, что задумчиво разглядывает клочкастую бороду Джюда, безмятежную улыбку Альбы и холодный прищур Йована, прохаживаясь вдоль цепочки ангелов туда-сюда, и что занимается этим уже минут двадцать подряд. Что бы сказали эти люди своим потомкам сегодня?

Михаил торопливо поставил свечку у ног хмурой Вероники, взял с шаткого столика распечатку занятий — йога, медитация, здоровые отношения между родителями и взрослыми детьми, как сохранить брак и все такое — и направился в следующий храм. Идти было недалеко, по диаметру второго этажа и десяток шагов по переулку.