Восьмой навык. От эффективности к величию

В моменты встречи с прекрасным эмоции способны тронуть даже самых нечувствительных и циничных. Вы наполняетесь эндорфинами, освобождаетесь от напряжения. Потоки внутренних и внешних энергий становятся интенсивнее и соединяются. Вы ощущаете тепло и спокойствие, могущество и созидательную силу природы и Вселенной. Творчество и сознательная работа в эти связующие мгновения – это тренировка наших, так сказать, духовных мускулов и нашего духовного интеллекта. Что я называю «духовный»? В моем понимании это просто вся та реальность и измерение, которые намного значительнее по размерам, созидательной силе, любви, могуществу, фантазии, мудрости и таинственности, чем повседневное материалистическое существование человека.

Нет такой теологической системы или веры, которая рассматривала бы понятие духовного в этом ключе.¹²

Уильям Блум

Несколько лет назад во время поездки на карте для гольфа по территории Кэмп-Дэвида президент США показал мне то место, где было подписано мирное соглашение. Меня это очень взволновало. Я понял, что Садат знал о существовании промежутка между стимулом и реакцией. Еще в молодости, находясь в одиночном заключении в камере № 54 Каирской центральной тюрьмы, он сумел увеличить этот промежуток до огромных размеров. Насколько глубоким было это знание, явствует из его слов:

«Тот, кто не способен изменить структуру своего мышления, никогда не сможет изменить реальность, и поэтому никогда не продвинется вперед».¹³

Прежде чем у Садата изменились взгляды в отношении Израиля, он добился огромной популярности на посту президента, горячо отстаивая интересы арабов. Он ездил по Египту, выступая с политическими речами, заявляя, что он никогда не пожмет руку израильтянину, пока Израиль оккупирует хотя бы пядь арабской земли. «Никогда! Никогда! Никогда!» – кричал он, и огромные толпы людей вторили ему: «Никогда! Никогда! Никогда!»

Мы пригласили жену Садата мадам Джехан Садат выступить в качестве основного докладчика на нашем международном симпозиуме, и я имел честь встретиться с ней за обедом. Я спросил ее, как они жили с Анваром Садатом – особенно в тот период, когда он выдвинул смелую инициативу отправиться в Иерусалим, что в конечном итоге привело к подписанию Кэмп-Дэвидского соглашения.

Она ответила, что не надеялась на перемену в его убеждениях, особенно после всего того, что он говорил и делал раньше. Вот что она мне рассказала.

Стоя прямо напротив Садата в жилой части дворца, она спросила его:

– Если я правильно понимаю, ты собираешься ехать в Израиль. Это так?

– Да.

– И как же ты сможешь это сделать после всего того, что говорил?

– Я был неправ, и сейчас собираюсь исправить свою ошибку.

– Но ты же потеряешь свой авторитет и поддержку арабского мира.

– Полагаю, это может произойти; но, думаю, не произойдет.

– Ты потеряешь пост президента в своей стране.

– Да, это тоже может случиться.

– Ты потеряешь свою жизнь. (И, как мы знаем, он действительно погиб от пули политического экстремиста.)

– Моя жизнь предопределена свыше. Она не станет ни на минуту длиннее или короче, чем предназначено судьбой, – ответил он.

Джехан обняла его и сказала, что он самый замечательный человек из всех, кого она знает.

Затем я спросил мадам Садат, что было, когда ее муж вернулся из Израиля. Она ответила, что обычно путь от аэропорта до дворца занимает полчаса. В тот день на это потребовалось более трех часов. Дороги и улицы города были забиты сотнями тысяч людей, приветствовавших Садата аплодисментами и возгласами одобрения, – теми же людьми, которые еще неделей ранее страстно поддерживали совершенно противоположную позицию. Он поступил правильно, и они это знали. Духовный интеллект представляет собой способность более высокого уровня, нежели интеллект эмоциональный. Они признавали, что во взаимозависимом мире невозможно думать и жить независимо.