Восьмой смертный грех

Преодолевая гадливое чувство (словно она предает кого-то), Лена рассказала следователю об этом эпизоде. Тот методично все записывал в большой блокнот. Лена завершила:

– Но я только излагаю факты! Я не думаю, что Михаил… Что он имеет к звонку отношение.

– Я склонен вам верить, Елена Николаевна, вы – честная молодая женщина. Но, похоже, вы скрываете от меня что-то. Нехорошо, я же просил вас быть со мной откровенной!

Следователь играл с ней, как кошка с мышкой. Лена почувствовала головную боль. Нет, она пройдет все до конца. Не вылетать же из «Хаммерштейна» из-за пустяка.

Лена ответила:

– Да, я вынуждена признаться… Ах, это получилось совершенно случайно… Я встретилась с Любовью Сергеевной в кафе, это было, позвольте вспомнить…

Она изложила следователю ту сцену в кафе, стараясь припомнить каждую деталь. Тот внимательно слушал Елену, а затем воскликнул:

– Ну вот, видите, дорогая Елена Николаевна, какую неоценимую помощь вы оказали следствию! И что произошло с той самой папкой, могу я видеть ее?

– Она исчезла, – убитым голос призналась Лена. – И я не вру, это так и есть! Там был какой-то бред: секретные лаборатории, запрещенные опыты, похищения детей, что ли. Папки у меня нет!

Следователь выудил из Лены и подозрения относительно уборщицы Марины Степановны и электрика, якобы пришедшего вместо Ивана Ивановича в коттедж к Монастырской.

– Отлично, – похвалил ее следователь. – Это уже какая-никакая нить. Вы очень помогли следствию. Теперь я уверен, что вы не звонили госпоже Тимчук. Можете быть свободны. Попросите, пожалуйста, Тамару Павловну Воеводину!

Через два с половиной часа следователи, побеседовав со всеми сотрудниками отдела, покинули завод. Их визит вызвал у каждого совершенно разную реакцию. Тамара Павловна ходила из угла в угол и вещала:

– Они спросили, где я была вечером того дня, когда кокнули эту тетку. И мне пришлось рассказать правду: я была у любовника! Черт возьми, да я в таких вещах даже родной бабушке не признавалась, а тут – прокуратура! А следователь-то симпатичный, только повадками на Берию смахивает…

Регина была, наоборот, крайне напугана. Казалось, страх, который глодал ее с самого начала, вернулся снова. Дмитрий Львович призвал всех попытаться сосредоточиться на работе.

– Уж куда там! – заявила Воеводина. – Нам за вредность должны выплатить по премии и дать выходной! А то измочалили, пропустили через мясорубку – и после этого еще работай. Ну ладно, ладно, Дмитрий Львович, уговорил…

Вечером, возвращаясь домой, Лена заметила, что Михаил очень молчалив. Она спросила его, в чем дело.

– Да эти следователи, Леночка. Они ведь меня тоже спрашивали, где я был. Но мне скрывать нечего, моя тетка создаст мне железное алиби.

И все же что-то в словах Михаила насторожило Лену. Что именно, она не могла сказать. Она не знала, что следователи, которые были работниками прокуратуры Новгородской области, доложили обо всех подробностях беседы своему начальству, которое тотчас поставило в известность генерального директора завода. Собственно, тотальный опрос и был затеян с единственной целью – узнать, кто же именно поддерживал отношения с Любовью Сергеевной.

– Значит, девчонка контактировала с Тимчук, – спросил директор у генерал-майора, который явился к нему в кабинет, – и старая ведьма, до того, как ее сбила машина, успела передать ей документы?

Генеральный директор знал об этом проколе, еще бы, ведь именно по его приказу коттедж Елены Монастырской был снабжен подслушивающими устройствами, а кроме того, один из сотрудников службы безопасности, экипированный под электрика, изъял взрывоопасный материал. Но этого, судя по всему, было мало. Девчонка пока ничего не подозревает и не будет подозревать. Но если не она звонила Тимчук, что было бы весьма логично, то кто?

– Думаю, вам надо знать, на кого подумали наши ребята, – сказал генерал-майор, который получал от «Хаммерштейна» высокую премию в валюте как внештатный консультант службы безопасности. В действительности он снабжал руководство завода информацией.

Он назвал имя. Генеральный сжал руку в кулак и ударил ею по столу.

– Ну что ж, действуйте, – сказал он. – Найдите этого мерзавца!

На следующий день, придя на работу, Лена узнала, что Регина Станкевич заболела.

– У нашего хамоватого дитя тьмы воспаление чего-то там, – сказала Тамара Павловна. – Изображает из себя неженку, якобы визит следователей на нее так подействовал. Царица Ночь решила взять отгул. А пахать, как всегда, нам!

О вчерашнем визите следователей предпочли больше не говорить, поэтому, когда знакомая фигура одного из них возникла на пороге, Лена почувствовала, что у нее учащается пульс.

– А, товарищ следователь, – закричала Воеводина. – Неужели я вас так пленила своими формами и, главное, умом, что вы пришли сказать, что не можете жить без меня?

– Нет, Тамара Павловна, – отрезал тот, явно не намеренный шутить. – Гражданин Косов Михаил Евгеньевич?

Он обратился к Михаилу чрезвычайно официально. Лена удивилась: он же сам вчера полчаса беседовал с Мишей, так неужели он не знает, кто его собеседник?