Воспаление колец (СИ)

— Что ж, — не растерялась Галантерей, — тогда прими это! — и протянула хрюкку дешевую зажигалку в форме кукиша. — Это прекрасный ломайтрухленский сувенир! Его форма отражает наше отношение к Среднему Хреноземью!

— Пофигизм? — догадался Фордо. — То есть вам по фигу, что случится в мире?

— О нет! — рассмеялась Галантерей. — Хреноземье — еще не весь мир! Видишь ли, наша родина за Морем...

— Туда мы и свалим, когда здесь станет слишком жарко! — с мерзкой ухмылкой добавил Сервелат. — Ты что, мохнолапый, до сих пор не понял, что Ломайтрухлен — всего лишь анклав нашего влияния, наша база, которая помогает становлению демократии в Среднем Хреноземье? Но скоро... О! Скоро здесь воцарится истинная демократия! А теперь — марш отсюда! Быстро — в лодки!

— Счастливого пути! — пропела Галантерей.

— Адье! — бросил президент сквозь зубы. Над ним по-прежнему парил гнусного вида орел.

Охранители влезли в лодки и с мрачным видом уставились на перемотанные изолентой весла. Эльфы на причале тыкали в путешественников пальцами и ржали до икоты.

Едва лодки отчалили, Галантерей порывисто шагнула к краю причала. «Хочет с нами поехать!» — подумал Фордо, но ошибся. Владычица простерла руки к охранителям и запела волшебную песню, которую эльфы всегда пели, расставаясь с гостями:

Уе! Мали патраменон,
Тарае ухулумае каливамениерон!
Ульдар халва ллабуда-хаудуюнен,
Миллван каен уе-мие-килимириен!
Балдамене эммизиммен!
Квак-квак!
Нар фар тирмарэнэ!
Квак-квак!
Сопрел мопрел обломмэвэ!
Нихт! Хау тау полипропилен!
О, ёмаё рунквантопрелл!
Нихт! Морда иомириненн!
Фар! Фар кило-метро-миллиненн!
О, мили-квили-мириненн!..
Хулду-мулду ура!

— Геморрой какой-то, — высказал общее мнение Свэм.

— Я мог бы это перевести, но не решаюсь... — покраснел Лепоглаз, а Галантерей все пела, принуждая охранителей грести как можно скорее (собственно, эльфы для того и придумали эту песню, чтобы гости побыстрее убирались восвояси). На последних словах Владычица потеряла связь с реальностью, шагнула вперед и свалилась на поплавок велосипеда. Увы, путники этого уже не увидели: пристань скрылась за излучиной реки.

ГЛАВА 11 КАК БРАГОМИР СЫГРАЛ В ЯЩИК [5]

Могучий Надуин величаво нес свои воды, а вместе с ними — и хлипкие лодки наших героев. За неделю охранители проплыли... э-э, ну, много проплыли. Пищей им служила рыба («Бычки в томате» и «Салака в маринаде»), а также эльфийские походные сухари, так называемые шкрябы. (О, это были замечательные сухари! Они не намокали от дождя, ими можно было забивать гвозди и ошкуривать борта лодок, а при желании и кого-нибудь убить.) Ночевали на берегу, укрывшись волшебными плащами; костра не разводили: плащи отлично сохраняли тепло, а надписи «ЗДЕСЬ НИКОГО НЕТ!» ярко светились в темноте.

Чем дальше плыли герои, тем загадочней становилось поведение Брагомира. Сперва он ежедневно мыл уши и чистил зубы, но это был только невинный эпатаж. Затем он принялся плести венки из кувшинок, сочинять стихи и плакать над «красотами природы». Потом он начал мазаться раздобытыми у эльфов духами. Когда же гондорийский богатырь, намылившись, попросил Опупина и Марси побрить ему грудь и «...еще там, сзади», хрюкки живо перебрались в лодку Фордо. С тех пор Брагомир греб в гордом одиночестве, бормоча стихи и воняя духами. Однажды на рассвете он тихонько подплыл к лодке Фордо и, обнажив грудь, долго не сводил с него призывного взгляда. Затем послал хрюкку воздушный поцелуй и вкрадчиво пропел: «Эгей! Эге-гей!»

Фордо с ужасом понял, что его полюбили.

«Вот они, издержки длительного похода в мужской кампании! — смятенно подумал он, спешно отгребая от лодки Брагомира. — То ли еще будет!»

— Да не берите в голову, сударь! — утешил его Свэм. — Ну а если этот шизоид подкатит к вам на привале, дайте ему веслом по башке, и всего делов!

На следующий день компанию внезапно атаковали злющие инспектора рыбоохраны, попытавшиеся конфисковать все запасы бычков и салаки. Путники едва отбились эльфийскими сухарями. Потеряв несколько человек, инспектора были вынуждены отступить.

— Похоже, кое-кто осведомлен о нашем маршруте, — вкрадчиво произнес Элерон, когда лодки инспекторов скрылись за излучиной.

— Эй! — вдруг закричал Лепоглаз. — На небе! Смотрите!

С ясного полуденного неба на охранителей пикировал жуткий розовый слон, на спине которого восседал черный и страшный набздул. Крыльев у слона не было: он летел, громко хлопая непомерными ушами.

Хлоп-хлоп! Хлоп-хлоп!

Охранителей пронзил ужас.