Воспарить к небесам (ЛП)

И в тот момент меня больше всего беспокоило то, что чем дольше я не буду предлагать ей эту возможность, тем меньше вероятность того, что она сможет ею воспользоваться.

Более того, себе я его дала.

— Шаг за шагом, — прошептала я рулю. — По одной трудной задаче за раз. Постепенно. Продолжай двигаться, Эми.

Я моргнула, глядя на руль, и резко выпрямилась.

Я никогда не называла себя Эми, потому что никто никогда не называл меня Эми.

До сих пор.

— О боже, теперь я мучаю себя нелепицей, — огрызнулась я на ветровое стекло.

То, что находилось за пределами, приобрело ясные очертания, и я вспомнила, что поставила себе задачу пойти в кино. Чтобы продолжать строить свою жизнь. Чтобы научиться чувствовать себя комфортно с самой собой.

Сидеть в машине и сомневаться в себе, разговаривая с самой собой, означало, что я терплю неудачу.

Я решительно выключила телефон, бросила его в сумочку, схватила ее и вышла из машины.

Я уже сидела на своем месте в кинотеатре, когда поняла, что все это не так уж и трудно.

На самом деле, это было не просто легко, это было здорово.

Конечно, просить один билет было немного тяжеловато.

Но потом я купила себе все, что хотела, зная, что мне не придется делиться. Поэтому я купила ведро попкорна, коробку молочных конфет и диетическую колу, такую большую, что она могла бы утолить жажду целой армии.

И когда я попала в кинозал, то обнаружила, что при выборе места мне не нужно принимать во внимание ничьи предпочтения, кроме своих собственных.

Мне не нужно было выбирать место в середине ряда в центре зала, потому что Оден любил сидеть близко, а Олимпия далеко. Мне также не нужно было сидеть далеко позади, как требовала Робин, потому что ей больше нравилось наблюдать за людьми, чем смотреть кино.

Я села там, где хотела, за местами для инвалидов, зная, что никто не сядет передо мной, и я могу положить ноги на перила, никого не беспокоя.

Ладно, места были в стороне.

Но это было потрясающе.

Я сделала глоток. Принялась жевать. Я разглядывала каждую мелочь, что мелькала на экране, и свободно оценивала (мысленно) нелепые рекламы, безмерно наслаждаясь собой, предвкушая, как потеряюсь в кино, найду то, что мне действительно нравится делать, проводя время только с собой.

А потом случилось это.

Свет уже погасили, начинались трейлеры, и у противоположного входа, где я сидела, я заметила движение.

Я посмотрела в ту сторону, предполагая лишь бросить взгляд, но одним взглядом не обошлось.

Потому что опоздавшие были парой.

И одна половина этой пары был Микки.

Мой живот сжался, мышцы напряглись, и я смотрела, как он вошел, обняв за плечи очень высокую, очень пышнотелую, очень красивую рыжеволосую женщину, которая была совсем на меня не похожа.

Свет был тусклым, я не могла рассмотреть ее, чтобы определить возраст, но многое было ясно.

Она была намного выше меня.

Ее волосы были гораздо лучше, чем у меня.

Она была одета гораздо лучше, чем я когда-либо.

Она была намного, намного красивее меня.

И улыбка в ответ на улыбку Микки — самый сильный удар из всех…

Она была на свидании с Микки.

Я резко перевела взгляд на экран, чувствуя, как меня тошнит, и, надеясь, надеясь, надеясь, что он не увидит меня в кинотеатре совсем одну за просмотром фильма.

Вскоре после этого зал погрузился в темноту, и я стала ждать. Я действительно считала секунды.

Когда я поняла, что время пришло, я осторожно, тихо поставила свои угощения на пол (хотя звуковая система могла бы заглушить взрыв бомбы). Я схватила сумочку, затем согнулась пополам (хотя зал и не был переполнен, и я никому не мешала смотреть, но все равно старалась выглядеть как можно незаметнее) и бросилась к лестнице, обогнула ее, пробежала по боковому коридору и вышла из зала.

Я заставила себя сбавить скорость и пойти быстрым шагом, который вывел меня через вестибюль из кинотеатра и сразу же привел к моей машине.

Я села в машину.

Бросила сумочку на пассажирское сиденье.

Завела мотор.

И убралась оттуда нахрен.

Я отправилась домой, а мне не следовало этого делать. Мне следовало бы глубоко вдохнуть. Мне следовало бы собраться с мыслями. Мне следовало бы успокоиться.

Я этого не сделала.

Но каким-то чудом я благополучно добралась домой.

А когда я вернулась домой, то уже не хотела там находиться. Я хотела сбежать. Мое пребывание в доме было последнее, чего мне хотелось, учитывая мою внутреннюю неустойчивость.

Но, как это уже вошло у них в привычку, мои ноги решили за меня.

Итак, я оказалась в своей ванной комнате, включила свет и встала перед зеркалом.

Я посмотрела на себя. Я должна была. Я не могла этого избежать.

Но я сделала это, будучи абсолютно уверенной, что на самом деле не видела себя.

В этот момент мои глаза отказывались меня видеть.

И все оказалось гораздо хуже, чем я ожидала.

Не хуже, чем могло бы. Моя мать вдалбливала мне правила ухода за собой с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать, и мне разрешили наносить легкий макияж.

Так что я снимала макияж. Увлажняла кожу (ежедневно и ежевечерне). Делала пилинг, а дважды в неделю делала глубокую чистку, прежде чем получила пощечину.

Но кроме этого… я не заботилась о себе.