Воспевая любовь

Вера стояла и смотрела на него, думая, как быстро могут меняться люди. Ещё недавно стекольщик ей в рот смотрел, а теперь поучает хитростям торговли. Ему хоть бы что, совесть не гложет, нынче он считает себя успешным человеком и стыдиться ему нечего! Девушка повернулась к Удалому:

- Наши вещи ещё не разгрузил?

- Не успел, - воин, слышавший всё до единого слова, брезгливо смотрел на хозяина стекольной мастерской. Теперь тут суетилось несколько рабочих, появилась внушительная пристройка, поставлено ещё две печи.

- Вот и хорошо, мы уезжаем, - девушка развернулась и пошла к выходу.

- Лэра Ранс, а как же наша работа? – возмутился мастер.

- Без меня теперь.

Вера не видела и не слышала, как стекольщик быстро принял свой прежний невозмутимый вид и послал её к тварям изнанки. Он и без неё сварит прозрачное крепкое стекло, опыт уже имеется, а если что не так, так это же поди проверь! Специально никто бить не будет. Это только у магички с головой не в порядке готовое изделие колошматить и варить заново, если света мало пропускает!

- М-да, - усаживаясь на место возницы, произнёс Удалой, - часто говорят, что человека можно проверить бедой, а я вам вот что скажу. Не бедой надо проверять, а радостью, успехом, благополучием! Вот где себя люди теряют!

Вера не стала ничего отвечать. Очень разительна была перемена в мастере, и именно она дала толчок ко всему. 

- Лэра, - тихонько позвал девушку с тревогой оглядывающийся парень, - лэра Ранс!

- Да, чего тебе? – немного резковато ответила она, вспомнив, что когда впервые встретила стекольщика, то у него точно так же в глазах была тревога, надежда, волнение, а теперь это совсем другой человек.

- Лэра, вам же надо варить стекло? Я бы мог помочь, - робко предложил парень.

- Зачем ты мне без печи? Помощников у меня в гарнизоне достаточно, - отвернулась Вера, давая знак трогаться. Мысли о том, что она так и не научилась разбираться в людях, неприятно задевали.

- Парень, а ты чей сын? – неожиданно спросил Удалой.

- Потапа Горелого, - отходя в сторону, буркнул проситель.

- Лэра Ранс, - обратился к Вере её защитник, даже не думая трогаться с места, - знаете, почему Горелый получил такую кличку?

- Откуда? Могу только догадываться, - устало произнесла она, понимая, что Удалому жалко парня. Ну и что? Ей тоже жалко, а потом и он будет её поучать, снисходительно поглядывая. Вера тяжело вздохнула. Задело, как же её задело отношение стекольщика, его преображение, приобретённая важность во взгляде, поведение, высказывания!

- К нам Горелого сослали за то, что по его вине чуть целый квартал не сгорел. Он был стеклодувом, посуду всякую делал. Должен был мастером стать, да всё денег не хватало патент купить. А потом пожар. Пока тушил, обгорел сильно. Обвинили в поджоге, да так, что как будто не мастерская сгорела, а покушение на весь квартал. Это его мастер-учитель расстарался. К нам привезли его в тяжёлом состоянии, думали, не выживет, но ничего, выкарабкался. Всё молчал, ничего не рассказывал. Потом как-то письмо получил, плакал… я тогда рядом сидел, вот и услышал рассказ.

Парень, стоящий рядом с телегой, старался не пропустить ни одного слова. Отец никогда не говорил, как попал на север, за что, как вообще раньше жил. Мать жалела его, когда сыновья лезли с расспросами, била поварёшкой.  Узнать что-то было важно, но в то же время так странно слышать обо всём от чужого человека, мимоходом, как будто пустяк какой-то, а не кровоточащая рана всей жизни.

- У Потапа невеста была, они не сходились, ждали, чтобы он денег на мастера накопил. А у хозяина мастерской дочь на выданье была, перед свадьбой ей захотелось покувыркаться с молодым и приятным подмастерьем, а ему, Потапу нашему, этого не надо. Так та разобиделась, не хотела будущему мужу девой доставаться, ну и намудрила что-то там с печью. За этим всегда строго следят, она думала, что батька увидит непорядок и погонит оскорбившего пренебрежением Потапа. В дурную бабью голову даже не пришло, что не просто так сторожатся огня. В общем, пожар начался, Потап и батька её бросились тушить, а она потом со страху такого наговорила, что… - Удалой махнул рукой, отвернулся, замолчал. – В общем, Потапа сюда сослали на пятнадцать лет. Невеста его помыкалась годик, да родители за другого просватали. Она ещё какое-то время тайком писала Горелому, что-то присылала, но там своя жизнь.

- Всё это грустно, но у нас тут у каждого за плечами своя история, - буркнула Вера, отворачиваясь от парня, который украдкой вытирал слёзы, жалея отца.

- Горелый – отличный мастер, хоть и не получил патент. Если бы не пострадавшее зрение, то он здесь процветал бы, но…

- Откуда ты знаешь, какой он мастер? Поехали уже, - вяло возразила Вера, замечая, что за ними наблюдают все рабочие мастерской.

- У нас в замке на кухне много осталось посуды его изготовления.

- Да ну! Те корявые плошки — это работа Горелого?

- Лэра, всё хорошее продали, а что поплоше – оставили в замке. Вы на корявость не смотрите, вы качество стекла оцените. За столько лет корявые плошки всё ещё в ходу у нас.