ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ

Дениг утверждает, что из 800 палаток осталось 360 малонаселённых жилищ, но к моменту написания книги (1856) их число увеличивалось до 460. Любопытно, что Зенас Леонард ничего не сообщает об эпидемии 1833-1834 годов среди Абсароков. Нет никаких упоминаний об оспе в этом племени и у Максимильяна. Шардон пишет, что Абсароки немного пострадали от эпидемии 1837 года. Дениг сообщает, что болезнь обошла Гнилое Брюхо стороной. Маленький Белый Медведь заразился, но оправился, хотя «ряды его воинов страшно поредели».

Традиционно индейцы считали белых людей главными виновниками таких бед, что было вполне естественно. Как бы европейцы ни пытались откреститься от этих обвинений, факт остаётся фактом – оспу, холеру, корь, свинку и прочие инфекционные заболевания привезли в Америку именно белые люди. Индейцы, попадая под удар эпидемий, всегда высказывали желание отомстить «бледнолицым псам за их подлость». К этому призывали даже самые дружественно настроенные вожди. Вспомнить хотя бы вождя Манданов по имени Четыре Медведя. Он считался наиболее надёжным индейцем, на его поддержку служащие форта Кларк могли рассчитывать в труднейших ситуациях, и всё же он, умирая от оспы, призывал: «Друзья мои, выслушайте, что я вам скажу. Сколько я себя помню, я всегда любил белых людей. Я жил рядом с ними с тех пор, как я был мальчишкой. Мне радостно осознавать, что я не сделал ничего плохого ни одному белому человеку. Наоборот, я всегда защищал их и ограждал от оскорблений. Этого никто не может отрицать. Четыре Медведя видел голодного белого человека, но он накормил его, напоил, дал бизонью шкуру для сна. Я всегда был готов умереть за них. Это правда. Я сделал всё, что мог сделать краснокожий человек для них. И вот чем они отплатили! Неблагодарностью! Я ни разу не обозвал белого человека собакой, но сегодня я объявляю их всех сворой чёрных псов! Они обманули меня. Я считал их братьями, но они оказались страшнейшими врагами. Я участвовал во многих битвах, бывал ранен, но сегодняшние раны мне нанесли люди, которых я называл братьями! Я не боюсь смерти, мои друзья. Вам это известно. Но умереть со сгнившим лицом, с обликом, от которого даже волки будут в ужасе шарахаться прочь, – что может быть хуже! Волки будут шептаться: “Это Четыре Медведя – друг Бледнолицых!” Прислушайтесь к моим словам, ибо это последнее, что я говорю. Подумайте о своих жёнах, детях, братьях, сёстрах и друзьях. Подумайте о всех, кто вам дорог, но теперь умер или умирает. Их лица сгнили. В этом виноваты те самые псы-Бледнолицые. Подумайте над этим, друзья мои, подумайте хорошенько и не оставьте никого из них в живых!»

Что же должны были чувствовать более «дикие» краснокожие? Гнилое Брюхо, испытывая неприязнь к белым людям (по этой или по какой-то иной причине), решил «наказать» их. Дениг пишет, что «давней мечтой вождя было ограбить форт Американской Пушной Компании, расположенный в устье реки Maria». Трудно сказать, откуда это известно Денигу, возможно, кто-то из индейцев поведал ему об этом. Но даже если мысль о нападении на крепость белых людей пришла ему внезапно, она послужила поворотным ключом его оставшейся жизни.

«Черноногие были заклятыми врагами Ворон, и в этом форте они приобретали ружья, амуницию, ножи и прочие принадлежности войны. Черноногие убивали и многих белых людей, так что торговцы из форта, терявшие своих друзей от рук Черноногих и всё же продолжавшие торговать с ними как с друзьями, заслуживали не лучшей участи, чем сами Черноногие. Гнилое Брюхо растолковал соплеменникам, что все военные отряды, проходящие мимо форта и направляющиеся в страну Ворон, снабжаются оружием именно в форте, а большинство угнанных у Ворон лошадей в том форте сбывается. Кроме того, в ослабленном после эпидемии состоянии Вороны не могут тягаться с Черноногими. Оружия осталось мало, его похоронили с его владельцами. Боеприпасов не хватает. И вообще в течение эпидемии Вороны растеряли своё имущество. Им нечем жить, не говоря уже о том, чтобы защищаться! Вождь перечислил все эти причины на собравшемся совете, привёл много других аргументов и заключил, что нападение на форт полностью поправит пошатнувшееся положение племени» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).

Разве не похожа эта ситуация на упомянутые раньше, когда, например, Большебрюхие Атцины собирались напасть на форт и поживиться находившимся за стенами богатством? Когда вождям становилось трудно удержать свой авторитет, вся вина за любые неприятности сваливалась на белых людей. И дикари с лёгкостью принимали на веру, что одно-единственное нападение на форт раз и навсегда избавит их от всех бед. Удивляет то, что подобные планы возникали достаточно редко, хотя приводимые в их защиту доводы были у всех племён одинаковые: «Белые дают нам мало, поэтому мы заберём у них всё без остатка».