Читаем ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ полностью

Основным видом одежды являлась бизонья шкура, которую в зимнее время носили мехом внутрь. Такая накидка закрывала всё тело от подбородка до пят. Мужчина обычно надевал куртку, опускавшуюся до колен, а голову покрывал шапкой из той же бизоньей или заячьей шкуры. Шапка шилась таким образом, что укутывала полностью всю голову, оставляя открытыми только нос и глаза. На ноги надевались тёплые меховые штанины и мокасины. В летнее время одежда была такой же, но без меха. К ремню крепился рог с порохом, мешочек с пулями, нож и огниво. Женская одежда Кри почти ничем не отличалась от мужских облачений, разве что вместо куртки надевалось короткое платье из кожи горного барана. Это платье держалось на плечах бретельками. Женщины Кри начали шить свои наряды из промышленной ткани очень рано; судя по наблюдениям Ишэма, можно сделать вывод, что ткань вошла в употребление уже в 1743 году. Приходя в форты, Кри сдавали всю скопленную пушнину и приобретали пёстрые отрезы фланели и ситца.

«Индейцы обоих полов отбрасывают прочь свои изношенные костюмы и любуются собой, облачившись в одежду из ткани европейского производства. На этих нарядах много орнаментов. Кри делаются настолько чище в новых облачениях, что невольно задаёшься вопросом, те же ли самые это люди, что и до переодевания? Однако чистоты их внешнего вида хватает не надолго, так как из-за бессменной носки одежда быстро превращается в замаранное тряпьё. Индейцы не стирают своих платьев, так что яркие тона ткани быстро линяют и приобретают хмурый цвет грязи» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).

Надо полагать, что замечание Денига о том, что Кри не занимались стиркой одежды справедливо и по отношению к большинству других аборигенов. Это легко объясняется тем, что кожаная одежда лишь отряхивалась от грязи и пыли, а также омывались естественным образом в период дождей и во время переправы через реки, но никогда не стиралась целенаправленно. Отсюда пришло сходное отношение и к тряпичным изделиям. Но вряд ли Кри носили более засаленную одежду, чем другие индейцы, несмотря на то, что об этом говорят многие писатели. Образ жизни степных кочевников был одинаковым, почему же Кри должны были пачкать жиром, кровью и пылью свои рубахи и юбки больше иных дикарей?

«В своих домах Кри столь же опрятны, сколь и Ассинибойны, но явно более общительны со своими женщинами. Мужчины советуются с ними, прислушиваются к их мнению почти по всем вопросам. Нет сомнения в том, что женщины Кри оказывают заметное влияние на своих мужей. При этом полигамия не запрещена, хотя встречается не очень часто» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).

Дэвид Томпсон подчёркивал в 1812 году, что чаще всего причиной многожёнства являлось то, что воин брал в свою семью на содержание жену, сестру или дочь погибшего друга. Вполне естественно, содержание предполагало и сексуальную связь. Любопытно, что власть мужчины над женщиной строго регулировалась, чего нельзя сказать о других племенах Верхнего Миссури.

«Мужу разрешается хлестнуть жену (в случае её провинности) только три раза тонкой палочкой. Если женщина продолжает вести себя неудовлетворительно, он может отослать её в родительский дом и потребовать обратно отданную на неё плату. Правда, такие «мягкие» правила распространяются исключительно на бездетных женщин. Подразумевается, что матери должны вести себя хорошо, быть прилежными. Поэтому жена, ставшая матерью, находится в более тяжком положении и нередко подвергается избиению. Случается, что мужья даже убивают некоторых неверных жён. Иногда, чтобы избежать скандала, любовник платит большую “откупную” обманутому мужу» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).

Перейти на страницу:

Похожие книги

Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное
Философия символических форм. Том 1. Язык
Философия символических форм. Том 1. Язык

Э. Кассирер (1874–1945) — немецкий философ — неокантианец. Его главным трудом стала «Философия символических форм» (1923–1929). Это выдающееся философское произведение представляет собой ряд взаимосвязанных исторических и систематических исследований, посвященных языку, мифу, религии и научному познанию, которые продолжают и развивают основные идеи предшествующих работ Кассирера. Общим понятием для него становится уже не «познание», а «дух», отождествляемый с «духовной культурой» и «культурой» в целом в противоположность «природе». Средство, с помощью которого происходит всякое оформление духа, Кассирер находит в знаке, символе, или «символической форме». В «символической функции», полагает Кассирер, открывается сама сущность человеческого сознания — его способность существовать через синтез противоположностей.Смысл исторического процесса Кассирер видит в «самоосвобождении человека», задачу же философии культуры — в выявлении инвариантных структур, остающихся неизменными в ходе исторического развития.

Эрнст Кассирер

Культурология / Философия / Образование и наука
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология