Воспитание по-новому

Мы должны помочь детям осознать, что все меняется. Что его застенчивость со временем пройдет, что друзья у него обязательно появятся, что двойку он обязательно исправит, что после «безот- ветной» любви — обязательно придет другая, что жизнь никогда не кончается, пока ты жив…

Вот почему, опять же, нам, взрослым, — так важно помнить себя маленькими. Нам нужно сказать нашим детям, что мы понимаем их, потому что сами в детстве — иногда брали чужое или обманывали, дрались или получали двойки. Но из нас выросли хорошие, нормальные люди.

Мы для наших детей должны быть образцами перспективы в жизни. Вот почему нам нужно помнить свое детство и говорить с нашими детьми о своем детстве. О любви, которая кончилась у тебя так печально, о твоих переживаниях, которые прошли со временем. О твоей робости, которая прошла со временем. О твоих ссорах со сверстниками, с которыми ты потом помирился.

Всегда есть место переменам к лучшему!

Любить ребенка: признать его уникальность и неповторимость

Каждый раз, проводя тренинг для родителей, я прошу их нарисовать, изобразить своего ребенка в виде цветка. И потом рисунки эти — как яркая лужайка — лежат в центре зала, и мы рассматриваем их — какие они все разные, непохожие друг на друга.

И так видна эта уникальность в рисунках! Вот — яркая роза с крепкими листьями, с колючками. Вот нежная лилия. Вот ромашка на тонком стебельке. Вот одуванчик — яркий, желтый. Какие разные наши дети!

Наши дети в реальной жизни и есть разные, уникальные и неповторимые, как эти нарисованные цветы. Они и проявляются по-разному, как роза или как лилия, как ромашка или одуванчик. И как бы мне, маме, ни хотелось, чтобы мой ребенок был розой, но мой ребенок ею не станет, если он, например, уже лилия. Он такой, какой есть, каким его создал Бог. Но мы все время хотим, чтобы наши дети были какими-то другими, не принимая их такими, какие они уже есть!

Мало того, мы хотим видеть детей такими, как мы сами. Чтобы они ели то, что мы для них приготовим по собственному вкусу. Читали то, что мы любим читать, и занимались тем, что нам самим интересно.

Обращаюсь опять к примеру с цветами. Если я, например, — одуванчик, то я хочу, чтобы у меня вырос клон одуванчика. Но у нас не рождаются, не получаются клоны одуванчиков — получаются маки или ромашки, розы или незабудки — совсем другие дети. Со своими вкусами, пристрастиями, склонностью читать другие книги (или с нелюбовью к чтению!), занимающимися совсем другими делами. И я как мать не понимаю, как можно часами сидеть за компьютером вместо того, чтобы читать книги! (Я же в детстве не сидела за компьютером, а читала книги — где уж мне понять!) И я хочу, чтобы он быстро встал из-за компьютера и взял книгу!

Но ребенок не должен меня во всем повторять. Он — не я.

Я помню, как развеселил меня однажды внук, указав мне на эту непохожесть. Проезжая через деревню в живописном лесу, мы купили несколько кулечков ароматной земляники. Сначала мы съели мой кулечек земляники. Спустя какое-то время внук достал свой кулечек.

— Ты меня угостишь земляникой? — спросила я.

Он задумался, глядя на небольшой кулечек. Мне стало весело наблюдать его «задумчивость».

— Да ладно тебе, неужели ты будешь жадничать? — спросила я. — Я ведь тебя угощала земляникой! — привела я основной аргумент.

На что внук совершенно серьезно ответил:

— Маруся, но я же — не ты!

И я просто расхохоталась от этого ответа. Вот уж, действительно, — я же не он, и он — не я! То, что я решила чем-то поделиться, не означает, что другой человек должен этим делиться. Он может делиться, если захочет! И каждый человек сам выбирает — что ему делать и как проявляться, потому что он — другой! Внук угостил меня земляникой, выбрав такое решение сам, а не повторив мое. Но я часто в ситуациях, когда ждала от него какого-то удобного для меня поведения, или не получала желаемого мной поступка, вспоминала его: «Маруся, но я же — не ты!»

И если бы мы только помнили, что наши дети — не мы. Они — другие.

Каждый ребенок — другой. И он не должен любить то, что любишь ты, хотеть то, что хочешь ты. Ему нужны его условия для его жизни. У него свой цвет, свой запах. Ему нужна своя почва.

Любить ребенка — это и значит признать его отдельность от тебя и признать его право быть собой, а не тобой.

Дети — это действительно отдельные от нас души и отдельные от нас тела. Как бы нам ни хотелось его вырастить под себя — мы не имеем права этого делать. Мы не имеем права переделывать его в одуванчик или лилию, как нам хотелось бы. Нельзя идти против Божьей воли.

Но пока все методы, какими мы пользовались, «говорили» ребенку — ты ненормален, ты неправильный. Ты не такой. И мы реально иногда уродовали детей, потому что пытались приживить к ним чужие цветы, нарушая тем самым их природную направленность. Или обламывали колючки, ведь нам нравились «гладкие», послушные дети! Или обрывали яркие листья — скромнее надо быть!