Воспитание поколений

Ушёл Лёнька из школы — и тут его закрутило. Он проигрывает марафетчику на базаре деньги, которые мать заработала, чтобы он расплатился с бывшим хозяином за разбитые бутылки. А потом начинает в компании с Волковым воровать. В этот смутный, нравственно-тяжёлый период Лёнькиного отрочества уже не внешние обстоятельства наталкивают его на дурные поступки, а та же азартная безоглядность, которую он проявлял и в добрых своих делах.

Да ведь и тут к дурному его привели добрые побуждения! Играть он начал, потому что попались ему на глаза, когда проходил по базару, тёплые рейтузики. Он вспоминает, что мать не могла такие купить сестренке, так как отдала ему все деньги. Играет Лёнька с заведомым шулером и убеждает себя, что сумеет его перехитрить. Проигрыш скрывает от матери — не из страха, а потому что не может её огорчить, не может отяготить новыми заботами. И очертя голову решает вернуть проигранные деньги кражами.

Куда проще могла бы идти Лёнькина жизнь, будь меньше страстности и фантазии в его поступках, иногда неожиданных для него самого. Это выражено в повести характеристикой младшего Лёниного брата, Васи. Ведь он тоже, и дольше Лёни, был в той бандитской сельскохозяйственной школе, где можно было научиться только воровству. И вероятно, поступал Вася там, как все другие.

Вернувшись в Петроград, он стал работать пекарем в булочной. «Вася много работал, уставал, но никогда не жаловался, на жизнь смотрел просто, всё у него ладилось, и настроение было неизменно ровное и весёлое…»

Просто, деловито, без сложных переживаний наладилась Васина жизнь.

В неблагоприятных обстоятельствах одарённые и легко увлекающиеся подростки иной раз легче сбиваются с пути, чем менее интеллектуальные натуры. Но те же свойства, которые привели Лёньку к дурным поступкам, искривили его детство, помогают мальчику при благоприятном толчке покончить с прошлым и начать восхождение.

Таким толчком было вмешательство Стёши — большевички, которую некогда Лёнька пытался разоблачить, — теперь уже не горничной, а заводской работницы. Она выручает Лёньку из милиции, куда он попал за кражу лампочек на лестницах, и устраивает в Шкиду.

Моральное восхождение Лёньки было нетрудным, потому что в основе своей он человек высокой нравственности и большого внутреннего благородства. Нужно было лишь дать направление его активности и фантазии. Нечистое не проникло глубоко в его душу. Мальчику надо было только умыться, счистить с поверхности души то, что налипло в скитаниях.

Для таких натур особенно важны чуткий воспитатель и среда, в которой может установиться характер, могут свободно развиваться способности. И, на счастье Лёньки, он попал к Викниксору.

В нравственном становлении, в развитии способностей Лёньке помогли воспитатели и коллектив школы. А на чьей стороне его политические симпатии — определилось раньше, в годы скитаний.

Он видел жёстокость, трусость и своекорыстие белых офицеров в дни Ярославского мятежа и видел, с каким благородным спокойствием, с какой верой в своё дело пошёл на неминуемую казнь обнаруженный белыми большевик.

Потерявший человеческий облик бандит едва не убил Лёню и его мать без всякой причины, даже без всякой выгоды для себя.

Мечтатель, человек прекрасной души, влюблённый в родную землю, лелеющий её плоды, организует деревенскую бедноту, а кулаки, дрожащие над своими доверху наполненными закромами, увечат его.

Кулаки готовятся напасть на Мензелинск, и комсомольцы отдают жизнь, чтобы спасти население от расправы.

У сына богача Волкова насквозь прогнила душа, и Лёнька, не выдавший его, когда тот сбежал после совместной кражи, «потом всю жизнь жалел и ругал себя, что оставил на свободе этого маленького, злобного и бездушного хищника».

Так опыт, накопленный Лёнькой за годы его странствий, оказался достаточно богатым и ясным, чтобы определились его политические симпатии.

И когда Стёша занялась Ленькиной судьбой, уговаривает его учиться, у них был важный разговор:

«А нам, я уже тебе говорила, своя, пролетарская, советская интеллигенция нужна.

— Да, но ведь я же не пролетарий, — мрачно усмехнулся Лёнька.

— Ты-то?

Стёша, прищурившись, посмотрела на мальчика, как бы прикидывая на глаз его классовую принадлежность.

— Да, — рассмеялась она. — Пролетарий из тебя пока что не вышел. В настоящий момент ты скорее всего являешься деклассированной личностью… А это что значит? — сказала она серьёзно. — Это значит — к какому берегу пристал, на том и стоять будешь. А ведь ты уже давно выбрал, к какому берегу плыть? А? Ведь знаю, выбрал ведь, правда?

Лёнька молчал, опустив голову.

— Понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю, — сказал он. — Выбрал, конечно. Но только ведь я, Стёша, плаваю довольно паршиво.

— Потонуть боишься или не доплыть?

Она улыбнулась, похлопала мальчика по руке:

— Ничего, казак, доплывёшь, не бойся. Не в такие времена живём, не дадут тебе потонуть, вытащат, поддержат… Да и плавать, дорогой, тоже нужно учиться…»