Воспитание верности у котов и мужчин

Я хотела было сказать, что благотворительность как раз таки не совсем обычная, но меня перебила громкая трель телефона. Сообщения на "Ватсап" сыпались одно за другим. Первым пришло видео, на котором Стас в ярости разносил кабинет, швыряя на пол бумаги и папки.

"Котяра в бешенстве, так ему и надо! Сейчас дохтур Айболит придет и сделает прививку", — написала Ритка.

"Девятый вал Айвазовского сметает все на своем пути. Осмелюсь предположить, что клиент дозрел!" — написала Матильда.

В этот момент в кабинет Стаса вошла Диана, наклонилась, призывно выпятила попу и принялась собирать бумаги с пола. Стас посмотрел на нее горящими глазами, я впилась взглядом в экран, но запись на этом оборвалась. И слава богу! И так знаю, что там сейчас будет. Я приготовилась сражаться со слезами, и… вдруг к своему великому изумлению почувствовала, что мне все равно. То есть абсолютно! У меня ничего внутри не дрогнуло.

Я прислушивалась к этой пустоте там, внутри, и не понимала, что происходит. Может быть, я просто полностью доверяю Диане? Ну да, и это тоже, но все равно, мысль о том, что она сейчас со Стасом, должна раздирать меня напополам. Может быть, мое волнение, нервы и слезы просто достигли критической массы, после которой уже ничего не чувствуется? Или эта та самая последняя капля, которая переполнила чашу моего терпения? Я сама себя не понимала, и это было хуже всего.

Егор, видимо, по-своему истолковал мое молчание и обеспокоенно спросил:

— Танюша, ты как?

— Да в том-то и дело, что никак, Егор! То есть вообще. Мне просто все равно!

— Нет, так не должно быть, — возразил он.

— Знаю, что не должно. Но это то, что я чувствую: глобальное абсолютное равнодушие. Меня вообще не колышет!

— Ничего себе тебя вштырило! — изумился Абед, сидевший рядом с Егором напротив меня. — Да, никогда нам, мужчинам, вас, женщин, не понять. То умираете от любви, то забываете о ней же!

— Это от перенапряжения, — тихо сказал Аркаша, сидевший рядом со мной. — Все будет хорошо! Вот увидишь! — он погладил меня по голове.

Егор искоса недоверчиво посмотрел на меня, но промолчал. И я была ему очень за это благодарна.

9 глава. Билет в счастье

Мы всей компанией зашли в холл роскошной гостиницы. Скоростной стеклянный лифт в мгновение ока поднял нас на крышу. В центре плоской крыши стоял накрытый стол, вокруг него были расставлены кресла и даже полукруглый диван. На белоснежной льняной скатерти с золотой каймой поблескивали серебряные судки, накрытые колпаками. Рядом с ними батареей выстроились бутылки с красным вином и шампанским. В центре влажно блестела черная икра на большом блюде. Чуть поодаль, перекинув через руку белоснежное полотенце, замер без движения вышколенный официант.

— Вы свободны, спасибо! Дальше мы сами, — кивнул ему Егор, подошел к официанту и снял с его руки полотенце. — А вот это оставьте, пожалуйста.

Официант учтиво кивнул, слегка поклонившись, и ушел.

— Слушайте, а мне нравится быть принцем! — Абед зачерпнул ложкой черную икру, подхватил с этого же блюда крошечную, размером с орех булочку, разрезал ее вдоль и наполнил икрой. — Очень вкусно! — промычал он с набитым ртом. — Может, мне себе тоже прикупить ювелирный дом?

— И частный самолет не забудьте, — улыбнулся Аркаша. — Вашей зарплаты хирурга из городской больницы как раз хватит на самолет, скважину, и даже еще останется на две порции мороженого.

— Вот не нужно сейчас по больному месту да без анестезии! — промычал Абед, глотая булку с икрой.

Потом посмотрел на часы, что-то прошептал по-арабски, быстро сорвал с себя белое платье и платок, подтянул джинсы, одернул футболку и проговорил, ловко заталкивая икру в еще одну булочку: — Все, побежал! Опаздываю! Мне еще на работу ехать. А там нужно еще успеть накинуть на себя рабочую одежду. Моя жена думает, что я сейчас там, и должна приехать, чтобы вместе поужинать у ее родителей. Если она поймет, что я на работе не был, то меня даже ваш клуб не спасет! У нас в семье она — властный шейх, а я Шехерезада.

— Я тоже пойду, извините меня! — Аркаша покосился на ломящийся от деликатесов стол и сглотнул слюну.

Невооруженным глазом было видно, как борются в нем голод и природная деликатность. И у меня немедленно возник вопрос: а чего это они все так быстро сматываются? Они что решили нас с Егором оставить одних? Еще и качки внезапно заторопились. Вернее, один из них. Второй молча и быстро жевал все, до чего мог дотянуться.

— Ну, бывай! — первый здоровяк пожал руку Егору и похлопал его по плечу. — Если что нужно, найди нас, — он подтолкнул второго мордоворота к выходу. — Давай-давай, шевели булками! Ты смотри, как жрет! Рот открывается на ширину приклада!

— Дай дожрать! — возмутился тот.

— Не дам! — ответил первый. — Сейчас углеводами закинешься, совсем форму потеряешь! Прикрой поддувало уже, пока не разнесло! — он отнял у приятеля булку с икрой и тарталетку с креветочным салатом, от которых тот попеременно откусывал.

— Дайте поесть мужчине, он же голодный! — вступилась я за бедолагу.