Воспитание воли

Но зачем так далеко ходить за примерами, которые всем известны? Кто не знает, с какими усилиями приневоливает себя ребенок к регулярному труду? Кто не знает, как редки у нас крестьяне и рабочие, которые пытались бы изыскивать в своей работе новые и лучшие приемы, которые старались бы делать свое дело лучше, чем делали его до них и делают их соседи? Попробуйте вместе со Спенсером перебрать в своей памяти различные веши домашнего обихода, которые служат вам в течение дня: вы не найдете ни одной, которую с помощью легкого усилия мысли нельзя было бы лучше приспособить для ее теперешнего назначения, и вместе со Спенсером вы скажете: «право, можно подумать, что большинство людей задается целью прожить жизнь так, чтобы потратить как можно меньше мысли».

Пусть каждый из нас обратится к своим студенческим воспоминаниям: много ли настоящих работников насчитывает он между своими товарищами? Разве не все они почти поголовно прилагают минимум усилий, необходимых для сдачи экзаменов? Да начиная со школьной скамьи с каким трудом дается им усилие самостоятельной мысли! Повсюду, во всех странах они справляются со своими экзаменами с помощью простого усилия памяти. Понятно, что идеалы их не могут быть высоки. Все, чего они желают, чего добиваются, как превосходно выражает это автор «L’education bourgeoise», говоря о нашем отечестве, это — «места чиновников, — места, которые плохо оплачиваются, не дают человеку ни уважения, ни будущности, не открывают перед ним никаких горизонтов, где он старится, не сходя с кожаного сиденья своего рабочего стула, где, вращаясь в пустоте своих ежедневных бесплодных занятий, он изо дня в день сам же содействует постепенному ослаблению своих способностей, своему отупению, но где, взамен этого, он обретает неизреченную усладу чувствовать себя свободным от необходимости думать, хотеть и действовать. Опека регламентации... придает его деятельности характер правильного движения часового механизма и избавляет его от почетного, но утомительного преимущества действовать и жить».

Не следует, впрочем, сваливать всю вину на чиновничество. Никакое ремесло, никакая профессия, как бы ни были они возвышенны, недостаточны сами по себе, чтоб оградить личность, чтобы сохранить в целости ее силу и энергию. В первые годы ум еще находит материал для деятельного упражнения. Но вскоре число новых комбинаций, число и возможность случаев, которые вызывали бы усилие мысли и способности к исследованию, начинают уменьшаться. Отправление самых высоких обязанностей, требующее по-видимому огромных интеллектуальных усилий, становится с годами чисто делом привычки. Адвокат, судья, медик, профессор живут на благоприобретенный капитал, который уже больше не нарастает, а если и нарастает, то лишь в очень редких случаях и медленно. Из года в год усилие ослабевает, из года в год уменьшается число случаев для приложения высших способностей ума. Отныне колея пробита; ум притупляется за недостатком упражнения, а с ним притупляется внимание, слабеет сила суждения мысли.

И если наряду со своей профессией человек не создаст себе особого порядка умственных интересов, ему не избежать этого постепенного притупления энергии.

Но наша книга относится главным образом к учащимся и вообще к людям умственного труда; поэтому необходимо рассмотреть поближе, какие формы принимает у них «зло, с которым им предстоит бороться».