Воспитание жестокости у женщин и собак. Сборник

Я подобрал болванку и расточил в ней три отверстия под патрон двадцатого калибра. Когда-то я охотился, но давно уже продал ружье, осталась у меня только коробка с гильзами. Простейшее стреляющее устройство я бы сделал за две смены, но я ходил на завод почти неделю.

Барабан с тремя патронами я установил на вращающееся устройство, соединив конструкцию револьвера и ружья. Мой «РР», револьвер-ружье, помещался под мышкой на ремне, ствол я обрезал по длине своей куртки. После нескольких тренировок я свой «РР» доставал за две секунды. Для испытания я выбрал разрушенный дом на пустыре в лесопарке. Часов у меня не было, и я засекал время по счету. Я выхватил «РР», левой рукой повернул барабан, тем самым взведя курок, правой рукой нажал на спусковой крючок. Грохот был такой, что у меня заложило уши, но я, поворачивая барабан и считая, продолжал стрелять. Три выстрела я произвел за три секунды. В моем «РР» не было приклада, я не мог вести прицельную стрельбу, но из автомата в уличных боях я тоже никогда не стрелял прицельно, просто прошивал пространство в несколько метров. Теперь я должен был продемонстрировать мальчишкам, что я вооружен и очень опасен. Я их встретил возле школы.

— Ну, когда мы будем вставать на колени? — спросил Илья Муромец, увидев меня.

— Здесь неудобно перед вашими товарищами. Уважать перестанут. Приходите в лесопарк в три часа на то же самое место.

Мальчишки хохотнули и согласились. Я выбрал послеобеденное время. В три часа парк пустел: пенсионеры и матери с детьми уходили домой обедать.

Я увидел их издалека, они сидели на поваленном дереве. И они увидели меня. Я им помахал и пошел в сторону разрушенного дома, обнесенного прогнившим от времени и дождей забором. Они вошли за мною во двор дома, и я достал свой «РР». Они не испугались и даже не удивились. И тогда я выстрелил в забор. Картечь в прогнивших досках выбила полуметровую дыру, я стрелял метров с пяти.

— На колени! — сказал я и повернул барабан.

Они стояли на коленях, и даже летний загар не мог скрыть бледности на их лицах.

— Достань деньги, — приказал я самому младшему. — И часы. На первый раз мы будем квиты.

Мальчишка вынул из кошелька Ильи Муромца деньги, снял с его руки часы и протянул мне.

— А теперь лежать лицом вниз, — приказал я. Они легли. — И лежать сорок минут; встанете раньше, я могу подстрелить вас из-за любого куста, — припугнул я их и пошел.

Отойдя от дома, я посмотрел на часы: цифры на циферблате я без очков не различал, я привык к часам со стрелками. На ходу я пересчитал деньги и понял, что совершил ошибку. Я взял у них восемьсот сорок тысяч, мою пенсию за год. Такие большие деньги — это, вероятно, поборы с торговцев, которые они не успели отдать Главному, с такими деньгами так легко не расстаются, их у меня обязательно отберут. И я пошел назад, чтобы отдать мальчишкам деньги, но их уже не было. Значит, и Главный, и парни уже знают, что я вооружен и отобрал их деньги. Они подкараулят меня возле дома, скрутят они меня легко, отберут «РР», вызовут милицию, и я получу своих пять лет тюрьмы за незаконное хранение и ношение оружия.

Я не пошел домой. На метро добрался до центра. В вагоне пришлось стоять, потому что ствол моего «РР» упирался в сиденье. Я, конечно, немного нервничал: в метро часто устраивали облавы, искали наркотики и оружие.

С почтамта на Тверской я отправил деньги в дом престарелых в Матвеевском, где доживали два моих еще фронтовых дружка. Один, овдовев, сам попросился, другого отправили дети после инсульта. Потом я пообедал в столовой самообслуживания, где не надо было садиться за стол, потом сходил в кино — торчащий из-под куртки ствол я прикрыл газетой.

Возвращался домой после полуночи. Войдя в подъезд, я не поехал на лифте, а сняв ботинки и держа наготове «РР», осматривая каждую последующую площадку, тихо поднялся до своей квартиры. Если и была засада, ее уже сняли: куда этот старик денется, разберемся и завтра.

Утром я принял душ, надел чистое белье и вышел на разведку. Я недоучел их возможностей и даже мастерства. Я не заметил за собою наблюдения, меня просто втащили в разрыв между двумя киосками. Двое мощных парней, закрыв мне рот ладонью, обыскивали меня, искали оружие и деньги. Я извернулся, укусил одного за палец и, когда он отдернул руку, закричал противно, старчески, по-козлиному:

— Грабят, помогите!

Возле нас стали скапливаться прохожие. Молодая женщина потребовала:

— Отпустите старика!

— Он взял наши деньги, — заявил один из парней.

— У вас возьмешь!

Я вырвался и крикнул:

— Будьте свидетелями. Я сейчас вызову милицию!

Отбежав несколько шагов, я оглянулся. Ни парней, ни свидетелей возле киосков не было. Теперь счет пошел на минуты. Я добежал до подъезда, поднялся в квартиру, достал «РР» и выглянул в окно. Во дворе на лавочке сидел парень, который зажимал мне рот, и трое моих мальчишек. Они ждали, когда я выйду, и я вышел.