Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

Коммунистический Китай последних трёх десятилетий превратился в натуральное чиновничье-холуйское государство: в чём умело и кроваво догнал СССР, Северную Корею, Кубу. Но в нём, постоянно появлялись силы, сопротивляющиеся всеобщей холусоциализации страны. Сплошная нищета государства, полная техническая и технологическая отсталость по отношению к развитым странам, изоляция от соседей — что ещё надо стране, чтобы позорно зябнуть в наше современное время. Зато, оружие, патроны на каждого. Цитатник Мао — на каждого.

Рабы — вперёд к победе всеобщего коммунистического рабства.

Это — по-нашему — по Советскому.

Ради рабства народа и политического благополучия Сталина, его холуи и подхолуйники морили подневольные народы голодом, гнали на войны и расстрелы миллионы скромных, без амбициозных людей, желающих только одного — чтобы не было войны. Но, преступники-диктаторы без войны жить не могут. Без войны преступник-диктатор не удержит власти. Без внешнего, внутреннего врага он становится гражданин никто и звать его никак. А вот с войною — ого-го. Только ляпни что. Законы военного времени таковы, что позволяют расстреливать без суда и следствия любого и каждого. Толпою, скопом, отрядом — как хочешь, так и стреляй, расстреливай. Чем больше, тем лучше. После войны должны остаться только рабы, холуи высшего света и подхолуйники чиновники. Таково строение государства рабов. И никак иначе. Всё остальное, пропаганда для обмана, тех же, скромных, работяг рабов — от бедного учителя с потёртым двадцатилетним пиджачком, до оборванного колхозника или пропитанного мазутой и маслом промышленного рабочего.

Се ля ви — такова жизнь рабовладельческого государства. А коммунистические режимы все — репрессивно-террористическо-рабовладельческие.

Ничего личного — рабство, как историческая необходимость для полноценной жизни элиты рабовладельцев.

Вот и радуйся нищей жизни, ничего не зная и не понимая в ней.

Таков и коммунистический Китай. Ничего нового.

Не так говоришь — смерть тебе и забвение.

Не так думаешь — смерть тебе и позор на весь род.

Смерть — лучший подарок тебе любимому, родному от любимого и родного, лучшего государства в мире.

Позорная смерть, тоже подарок — но со знаком минус.

Возрадуйся, холоп. Это твоя отмеренная, отсчитанная народным слугой, чиновником-рабовладельцем, роковая доля.

А народ молчит.

Не просто молчит.

Пашет на слуг народа, рабовладельцев и молчит.

А современные рабовладельцы великой страны не могли решить, кому из них быть главным рабовладельцем — генсеком.

Верная, великая жена Великого Кормчего, Цзяо Цин, друг и соратник по партии и идеям, себя считала высоко праведной, первой наследницей самой большой страны. Маленький Дэн Сяопин, которому на это время было семьдесят два года, считал, что он лучше справится с задачей, и хоть как-то, сможет облегчить жизнь и быт китайского раба.

А народ ничего не знал и молчал.

Не знал, да и не мог знать этого и монах-капитан Рус.

Тайны политических верхов его всегда менее всего интересовали. Но долг и слово заставляли его сейчас с группой молодых монахов следить за улицами в столице и прислушиваться к шуму бурлящего на демонстрациях и митингах, заинтригованного болезней Председателя, народа.

Генерал МакКинрой передал капитану Русу, что за генералом Чаном замечено скрытое, наружное наблюдение спецслужб партийной верхушки Мао. Это было не просто опасно. Надо было, как-то искусно спровоцировать агентов на ошибочные действия и нейтрализовать их.

Рус по городу старался не ходить и меньше появляться на улицах. Бледнолицым европейцам опасно было ходить по проспектам столицы или даже по провинциальным городам. Развёртывалась громкая кампания против всего иностранного, тем более, американского. Толпы малолеток бегали и рыскали в поисках жертв. Монаху уже приходилось показывать им мастер-класс в нескольких местах, но опаснее были сами спецслужбы самой Общественной Безопасности. Эти имели право стрелять. Приходилось продуманно изощряться в оперативном разнообразии и стараться быть невидимым и неслышным.

А вот во дворе, у дома генерала Чана, постоянно находились топтуны-агенты. Но, не это было главным. Генерала просто могли убить. И тогда прощай удобная связь со столицей и контрразведкой. Такого, второго информированного и полезного лица уже не найти. Для монахов генерал Чан — это весь Китай. Для американца МакКинроя надёжная связь с самой службой Общественной Безопасности — «Кан Шэн» и с другими нужными спецслужбами.