Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

— Можно, но нельзя, потому что люди Мадам будут знать, кто против неё действует. А это чревато потерями наших людей. Надо путать её. Извращаться сколько можно. Время играет на нас. Она не отстанет от Дэна. Нам до осени дотянуть. Там, где-то и Мао успеет подохнуть. И тогда-а…

Они хотели войти в трактир, но там, уже, весело и шумно Мин, со своими двумя монахами, гонял подвыпивших. Несколько человек валялись распластанными на полу. Две вольные мадам стояли у входа в трактир. Другие граждане смело вязались в общую драку, но умение и опыт были очень разными. Кроме желания просто помахаться.

Глянув внутрь, Чан натянул шляпу глубже на глаза:

— О, Рус, я со своими дамами пошёл, благо, что мои офицеры тихо смылись. Мне нельзя на глаза показываться местной милиции. Готовься, жди звонка.

— Хорошо, генерал.

Что случилось за их отсутствие, непонятно было, но много пьяного люда уже валялись на полу, на столах, на стульях.

Рус стоял в дверях, быстро оценил ситуацию. В это время и прибежал, какой-то ментик, но от хлопкового, звонкого удара в ухо, упал, как полено на пол и закрутился от жгучей боли в голове. Верзилу, бежавшего со стулом, пришлось подкосить ударом по ногам. Других женщин генерала Чана уже не было в помещении. Рус пронзительно свистнул дворовым свистом мальчугана. Мин и двое друзей быстро ретировались из шумного, рискового балагана. Бежавшего следом, слишком буйного европейца, монах вырубил боковым ударом по черепу. Тот рухнул, как труп, не издавая никакого отчаянного звука. Рус кинул в зал вонючую, дымовую шашку, чтобы успокоить остальных, не в меру драчливых, крепким здоровым сном младенца.

Вчетвером они быстро шли по темнеющим улицам города, заворачивая в переулки, чтобы надёжнее запутать и исчезнуть из глаз особо ретиво наблюдательных.

Шли пешком за город в сторону барака-общаги ссыльного экс-премьера Дэна. За ними никто не шёл и Рус неторопливо говорил:

— Мин, значит, генерал уведомил нас — надо собрать всех своих, выступить на местных открытых соревнованиях по свободному кунг-фу. Завтра подойдёт Хан Хуа, с ним ещё наши ребята. Генерал сам оформит нам документы. Мы от какой-то одной или нескольких местных школ выступим. Соревнования будут проходить в зале, который принадлежит местной банде и которая уже дала согласие эмиссарам Цзян произвести нападение на Дэна с целью его ликвидации.

— Повеселимся.

— Опасно расслабляться. Банда есть банда. Там нет добрых обывателей. Там звери, зубастые и клыкастые. Надо выступить и сыграть так, чтобы те, кто выступит на соревнованиях от этой банды, получили долговременные травмы и увечья. Если получится летальный, случайный исход, не горе. Если случится, что нашим ребятам придётся выступить друг с другом, согласно сетке выступления, пусть внешне играют так, чтобы было похоже на правду; пусть тоже, так, падают, вроде бы как от сильного удара, типа нокаут получают. Среди зрителей будут и люди генерала. Они сфотографируют всё. И когда будет произведено нападение на Дэна, мы будем точно знать, кто нападает. Но не надо показывать профессиональный уровень обучения. По-местному, по-дворовому, но жёстко. Бьёмся за награды босса этой банды. Главное, чтобы они не заподозрили, что мы не местные. Чан придаст соревнованиям шумный ажиотаж, состязательный колорит орущих зрителей. Барабаны, плакаты, всё будет.

— Правила будут озвучены?

— Обязательно. Как без этого?

— А если объявят, что никаких правил?

— Это и будут правила. Вам будет не трудно. В Америке есть такая спортивная зрительская ерунда, зовётся кэтч. Мужики по сто тридцать и более килограммов веса, поочередно кидают друг друга на помост или, типа, вроде бы как бьют. И ничего, зрители рады, хотя туфта откровенная. Так и вы можете. Главное, чтобы у членов этой банды память отшибало при ваших ударах.

— А ты где будешь?

— С Дэном. Кому-то надо рядом с ним находиться.

— Один?

— Нет, конечно. Чан даст людей; и Хан Хуа подойдёт немного позже.

— Хорошо. А после соревнований, когда банда будет атаковать?

— Чан даст знать. Его люди следят и за боссом, и за его подельниками.

— С Чаном легче, всё заранее известно.

— Конечно. И это есть его работа.

— К нему не придерутся власти?

— Он сам власть.

— Да, подумать, Ван в Запретном городе находился два месяца с лишним — без помощи генералов там столько не продержишься.

— Да, в самом змеином гнезде Мао.

— А сколько там охраны?

— Дивизия торчит, это точно.

— А сколько дивизия?

— Смотря где. В мирное время в пределах шести тысяч. В военное, до двадцати тысяч. В Запретном городе стоят бронемашины, танки, пушки. В подвалах море снарядов, отравляющих газов. Там жить в осаде, можно несколько лет.

— А народ голоден.

— Голоден. Мао и есть национальный преступник при власти, который только о себе и думает; о своей личной безопасности и своей личной вечной власти. А народ просто обязан собой жертвовать и охранять национального преступника, чтобы не дай бог ему плохо станет, или просто не хорошо.

— А при Дэне лучше станет?