Воспитанник Шао. Том 4. Праведный Дух Абсолюта

Как она возникает и проникает в наши нервы?

Чем и как мы её воспринимаем и понимаем?

Где хранится память: в самой клетке или в магнитном поле нервной клетки?

Науку взаимоотношений, психологии трудно применить в жизни. Всё на уровне сознания, подсознания и ещё чего-то, нам неведомого и, пока, недоступного.

Звёзды в небе, разум в теле. Подсознание в душе.

Подсознание Сен Ю было просветлённым и настороженным. Он ничего не знал. Ван и Хан Хуа сказали ему, что ожидается нападение на Дэна: надо охранять экс-премьер министра. С монахом было пятеро молодых ребят монахов. Хотя двадцать, двадцать два года, уже достаточно взрослые граждане. Но, кто нападёт? Сколько нападёт? Откуда нападут? В Тибете. В прошлом году было проще. Все были вместе и все были с оружием. Сейчас об обстановке никто толком ничего сказать не мог. Хан Хуа сказал, что всё объяснит Рус. Рус был в Кантоне с Мином. Сен Ю дали пистолет, но сказали, применять в крайнем случае, по обстановке. Это самое неопределённое — по обстановке. Лучше, когда скажут — не применяй: но ты в трудную минуту применил. Значит, обстановка была соответствующей. Есть что сказать. А так… Всегда крайний.

Сен сидел рядом с нарами Дэна. Его ребята находились по углам самого барака. Была ранняя ночь. Все ссыльные спали или перешептывались тихо друг с другом. Премьера, Сен, по своей боевой осторожности и осмотрительности, перевёл в дальнюю подсобку барака со всеми удобствами, но где ещё, ко всему прочему, строго рядами стояли лопаты, тяпки, веники и прочие современные для позапрошлого века сельхозорудия страны.

Сен насторожено дремал, но подозрительный шум с глухими звуками соударяющихся тупых предметов у ворот главного входа услышал сразу. Там, что-то падало, скрипело, слышались вскрики сквозь ночную немоту воздуха. Следом послышался приглушенный топот многих ног на территории поселения. Сен с ребятами, чтобы не выдавать себя, отошли в дальний угол помещения. И когда какие-то тени с горящими факелами вбежали в тёмное помещение и начали приближаться, уже через секунду монахи начали метать металлические звёздочки в мелькающие фигуры. Послышались и всхлипы, и матерщина, и истеричные предсмертные вопли. Начали вскакивать и жильцы барака. На входе образовывалась свалка и неразбериха в темноте. Монахи перестали метать звёздочки, выжидали. Постояльцы при сполохах света и теней искали и бежали к выходу, кричали, сталкивались с атакующими, падали, крутились по полу. Но по звуку свистящих, и глухих тяжёлых ударов ясно было, что атакующие применяли сабли, трубы и металлические прутья. Как там они махались в темноте, как узнавали своих? Непонятно. Но боевая, кровавая свалка продолжалась. Политически воспитуемые ссыльные, как могли, сопротивлялись. И тапками кидались и подушками, ложками, вениками, но падали под скорыми, невидимыми ударами холодного оружия. Было массовое избиение. Треск костей едко въедался в ночной слух. В такой мелькающей темноте и свалочной тесноте Сен с монахами не мог быстро помочь людям.

Вдруг, в темноте ночи, появилось ещё много, колыхающихся в руках теней, горящих факелов. На входе в барак жутко высветилась приличная куча валявшихся — частью трупами, частью шевелящими и стонущими телами, жертв избиения.