Читаем Воспитательные моменты. Как любить ребенка. Оставьте меня детям (Педагогические записи) полностью

Воспитательные моменты. Как любить ребенка. Оставьте меня детям (Педагогические записи)

7. Следует издать распоряжение, чтобы врач и старшая медсестра освободили занимаемую ими нынче двухкомнатную квартиру и переехали на первый этаж в медицинский кабинет. Их квартира нужна детям, а медицинских кабинет в сегодняшних условиях вполне достаточное жилье.

8. Рапорты и отчеты требуется присылать не раз в месяц, а ежедневно (температура спальни, температура в комнатах дневного пребывания, часы приема пищи, количество детей в каждом из пяти (кажется) изоляторов: в коклюшном, чесоточном, тифозном, дизентерийном и еще в одном-двух; количество детей, умерших в течение суток, отправленных в больницу).

9. Необходимо проконтролировать как можно точнее угольно-коксовое хозяйство, сосредоточить в одном месте склады, их, кажется, четыре (продуктовый, патронатный, одежный, топливный, овощной, кроме всяких прочих вспомогательных).

В связи с этим необходимо внимательно просмотреть количество, стаж и границы ответственности персонала отдельных отделов.

10. Единственная надежда удержать в живых «поврежденных» детей – даже школьного возраста, – это давать им воду с сахаром, алкоголь (вино? некрепкая водка?) и рыбий жир. (Пан Люстберг торжественно обещал рыбий жир, пока сто литров – когда?)

Прошу прощения за бессвязность отчета, вернее – вступления к отчету.

С чего начать?

Может быть начать так:

Главный принцип медицины гласит: «первое правило – не навреди пациенту».

Толстой говорил о непротивлении злу.

Воспоминание: Харбин. Я «угощал» тяжелораненых и тяжелобольных при переезде из медпункта до железной дороги китайской арбой¹⁷³. Они не хотели – предпочитали идти пешком. Когда я сам попробовал прокатиться, то признал их правоту: я слез на полдороге, поскольку растряс все кишки.

Так часто я хватался за всякие распоряжения, чтобы детям жилось получше.

Я издал только один запрет за все десять дней: запретил детям выносить накопившиеся за ночь нечистоты из ведер, черпая их маленькими ночными горшками (одно ведро течет, у двух нет дужек, у четвертого дужка надорвана и висит). Я сам вынес два ведра, до двух остальных я не смог добраться, потому что двери были заперты на ключ.

Может быть, лучше начать по-другому:

Wychowywać, «воспитывать», – значит, «ховать», прятать, укрывать от обиды и вреда, сохранять. Прекрасное выражение. Его породила необходимость прятать детей от наездов татар, казаков, литвинов, валахов и прочая, и прочая.

Русский «воспитывает» – выкармливает, питает.

Француз éleve – поднимает, возносит – вперед и вверх.

Итальянец educare – образовывает, учит, нет у него понятия «воспитывать».

Профессия воспитателя-пестуна (от слова «пестовать») – прекрасная профессия.

Слово zawód – профессия – имеет два значения, ведь второе – разочарование, поражение, горькое чувство, что не все пошло так, как я хотел, что я подвел, разочаровал.

Руководитель – как возница, который «водит рукой» вправо и влево, направляет. У него кнут, которым он погоняет, и вожжи, которыми удерживает.

Я высоко метил в своем заявлении: я просил должность воспитателя. Я рад, что мою просьбу услышали.

Может быть, лучше начать так:

Как и почему я сюда попал и зачем?

В акции горячих вздохов и сердечных сожалений о судьбе детей, а также ядовитых обвинений в адрес сотрудников с Дзельной участвовала также «Помощь детям-сиротам».

В ответ мы услышали: спуститесь со своего Олимпа в эту юдоль скорби и действуйте. Справедливое требование. Я счел своим долгом в отсутствие других желающих взять на свои собственные плечи это бремя выше человеческих сил.

Вот почему я здесь, а не в бурсе на Генсей¹⁷⁴, не на бойне пана Хенрика Кагана на Ставках¹⁷⁵.

Обязательство на месяц. На это время я взял отпуск в собственном детдоме, который несправедливо считается раем, оазисом, островом справедливости, как раз этим благословенным Олимпом, с которого я с таким опозданием спустился.

Может быть, правильнее начать так:

Я полагал, что персонал на Дзельной – частью герои, частью преступники. Я встретил там истории и сутенеров, и белых рабынь. К счастью для одних и для других, эти полуобморочные и полубессознательные лунатики ничего не понимают и не видят.

Может быть, так?

Опытная общественница с огромным стажем наивно спрашивает меня на четвертый или пятый день моей «работы»:

– Как это? Вы уже там, а дети все еще умирают?

Кто-то сказал:

– Ну, это дело нехитрое, если вам все стараются угодить.

Я жестко ответил:

– Я не фокусник и трюки показывать не собираюсь.

Не хочу я быть и знахарем.

Еще один вариант вступления мне подвернулся.

Сколько же сил, энергии и средств пожирают старания сохранить видимость:

1. Видимость чистоты: если другого нет, пусть будет чистая лестница и чистые халатики у чесоточных, голодных, замерзших и больных детей.

2. Видимость молочной кухни.