Воспителлы

Он сделал маленький глоток, но кофе был слишком горячий. Дин уже жалел о том, что пришел.

Внезапно он почувствовал себя совсем одиноким и чужим среди блеска ламп и металла, будто он приплелся из прошлого и занял место, предназначенное для настоящего.

Он почти никогда не появлялся в деловом районе, и, наверное, поэтому у него родилось такое чувство. Еще того реже появлялся он здесь вечером; впрочем, некогда он тут бывал.

Дин улыбнулся, вспомнив, как они когда-то собирались и болтали в кружках о всякой всячине, не придавая этому особого значения.

Но теперь все кончено. Его товарищей больше нет. Одни умерли, другие уехали, и мало кто еще способен на рискованный шаг.

Так он сидел в раздумье, понимая, что расчувствовался, но не придавая этому значения; он слишком устал и ослаб, чтобы перебороть себя.

Чья-то рука коснулась его плеча, и он в удивленье обернулся.

Перед ним стоял молодой Боб Мартин. Он улыбался, но с таким видом, будто был не совсем уверен в том, что поступает правильно.

- Сэр, мы вон там, за тем столиком, - сказал молодой Мартин, захлебнувшись от собственной храбрости.

Дин кивнул.

- Очень приятно, - пробормотал он.

- Мы хотели узнать, может... то есть, мистер Дин, мы были бы очень рады, если бы вы присоединились к нам.

- В самом деле, весьма любезно с вашей стороны.

- Мы не имели в виду, сэр... то есть...

- Ну конечно, - сказал Дин. - Я буду очень рад.

- Разрешите перенести ваш кофе, сэр. Я не пролью ни капельки.

- Доверяю тебе, Боб, - сказал Дин, поднимаясь из-за стола. - У тебя верная рука.

- Я сейчас вам объясню, мистер Дин. Не то чтобы я не хотел играть... Просто...

Дин слегка похлопал его по плечу.

- Я понимаю. Не к чему объяснять.

Он помедлил секунду, пытаясь сообразить, стоит ли рассказывать о том, что у него на уме.

И решился:

- Если ты не проболтаешься тренеру, я даже скажу, что согласен с тобой. В жизни бывают такие этапы, когда регби начинает казаться довольно глупой игрой.

Мартин с облегчением улыбнулся.

- Вы попали в самую точку. Вот именно.

Он пошел к своему столику.

За столом сидели четверо - Рональд Кинг, Джордж Вудз, Джуди Чарльсон и Донна Томпсон. Все хороши, подумал Дин. Будто на подбор. Он глядел, как они неторопливо потягивают содовую, стараясь растянуть удовольствие.

Они смотрели на него и улыбались, и Джордж Вудз отодвинул один из стульев, как бы приглашая Дина.

Тот осторожно сел и положил шляпу на пол за своим стулом. Боб пододвинул ему кофе.

- Вы очень добры, - сказал Дин и удивился, почему он чувствует себя скованным. В конце концов это его дети - дети, которых он каждый день видел в школе, те, кого он лелеял и у кого пробуждал охоту к знанию, дети, которых у него самого не было никогда.

- Вы сейчас нам так нужны, - сказал Рональд Кинг. - Мы тут говорили о Леймонте Стайлсе. Он единственный милвиллец, который побывал в космосе и...

- Вы, должно быть, знали его, мистер Дин, - сказала Джуди.

- Да, - неторопливо ответил Дин. - Я его знал, но хуже, чем Стафф. Они со Стаффом вместе провели детство. Я был немного старше.

- Что он за человек? - спросила Донна.

Дин хмыкнул.

- Леймонт Стайлс? Он был в нашем городе козлом отпущения. Когда он учился в школе, ни денег, ни домашнего очага у него не было, он так и не доучился. Если в городе происходила какая-то заваруха, вы могли ручаться головой, что в этом замешан Леймонт. Каждый встречный и поперечный утверждал, что из Леймонта ничего путного не выйдет, а так как о нем судачили часто и долго, Леймонт, должно быть, принимал это близко к сердцу...

Он все говорил и говорил, и они задавали ему вопросы, а Рональд Кинг сходил к стойке и принес ему еще одну чашечку кофе.

От Стайлса разговор перекинулся на регби. Кинг и Мартин повторили ему то, что сказали тренеру. Потом затронули проблемы школьного самоуправления, а потом перешли к обсуждению новой, недавно открытой теории ионного двигателя.

Дин не всегда принимал участие в разговоре; он больше слушал, задавал вопросы, и время промелькнуло незаметно.

Внезапно огни начали мигать, и Дин в изумлении поднял глаза.

Джуди, смеясь, разъяснила:

- Это сигнал к закрытию. Значит, нам пора уходить.

- Понятно, - сказал Дин. - А что, с вами частенько так бывает - я хочу сказать, часто вы сидите здесь до самого закрытия?

- Не очень, - ответил ему Боб Мартин. - В будни больно уж много задают.

- А я вот помню, когда-то давно такое со мной было, - начал Дин, но осекся на полуслове.

Да, и впрямь давно, подумал он. И сегодня вечером снова!

Он окинул их взглядом - пять лиц склонились над столом. Вежливы, добры и почтительны, подумал он. Но этого мало.

В разговоре с ними Дин забыл о том, что он стар. Они принимали его просто как живое существо, а не как человека преклонных лет, не как символ авторитета. Они стали ему близки, он почувствовал, будто он один из них, а они - это он, они сломали не только барьер между учениками и учителем, но и барьер между молодостью и старостью.

- У меня здесь машина, - сказал Боб Мартин. - Разрешите подвезти вас до дому.

Дин подобрал с пола шляпу и медленно поднялся на ноги.