Воспламеняющая взглядом

– Оно бы неплохо, – вставая, заметил мужчина, который не был библиотекарем. – Но, помнится, не так давно ЭВМ говорила, что сила внушения у Эндрю Макги практически на нуле. Улыбка шефа несколько поблекла.

– Всего доброго, шеф, – сказал мужчина, который не был библиотекарем, и вышел.

Библиотекарь был молодой человек лет двадцати шести, длинноволосый, бородатый. Перед его конторкой стояла девочка в джинсах и зеленой блузке. В одной руке она держала пакет для покупок. Она была такая худющая, смотреть больно; чем только ее кормят мать с отцом, подумал молодой человек... если вообще кормят.

Он слушал ее просьбу внимательно и уважительно. Ее папа, сказала она, советовал ей со всеми трудными вопросами обращаться в библиотеку, потому что в библиотеке могут ответить на любой вопрос. Совсем рядом приглушенно гудел огромный коридор нью-йоркской Публички, у входа в которую несли свою бессменную вахту каменные львы.

Когда она закончила, библиотекарь повторил вкратце ее просьбу, загибая палец на каждом пункте.

– Честная.

Она кивнула.

– Большая... то есть национального масштаба. Вновь кивок.

– Не связана с правительством.

Худышка кивнула в третий раз.

– Может быть, ты мне скажешь, зачем тебе это?

– Я... – она помедлила – ...я должна кое-что сообщить. Молодой человек подумал несколько секунд. Он уже собирался ответить, но потом многозначительно поднял кверху палец и пошел переговорить со своим коллегой. Вернувшись, он произнес всего два слова.

– Вы дадите мне адрес? – попросила она.

Он нашел в справочнике адрес и аккуратно выписал его печатными буквами на желтой карточке.

– Спасибо, – сказала девочка и собралась уходить.

– Послушай, – остановил он ее, – когда ты последний раз ела, дружок? Может, тебе дать пару долларов на завтрак?

Она улыбнулась – это была удивительно милая, обаятельная улыбка. Еще немного, и молодой библиотекарь влюбился бы.

– У меня есть деньги, – сказала она и открыла пакет, чтобы ему было видно.

Пакет был набит четвертаками. Пока он собирался спросить – разбила она свою свинью-копилку или раздобыла деньги еще где-то, – ее уже и след простыл.

Девочка поднималась в лифте на шестнадцатый этаж небоскреба. На нее с любопытством посматривали – едет девчушка в джинсах и зеленой блузке, одна, в левой руке мятый пакет, в правой апельсин с наклейкой «Санкист». Но у жителей Нью-Йорка есть неписаное правило: занимайся своими делами и не лезь в чужие.

Выйдя из лифта, она прочитала указатели и повернула налево. За распашными стеклянными дверями был холл, в конце холла красивая приемная. На дверях она прочла два слова, сообщенные библиотекарем, и девиз под ними: «Все хорошо, что ко двору». Чарли постояла секунду-другую.

– Наконец я что-то делаю, папа, – прошептала она. – Только бы я все сделала правильно.

Чарли Макги потянула на себя одну стеклянную створку и вошла в редакцию журнала «Роллинг Стоун», куда ее направил библиотекарь.

Дежурила молодая женщина с прозрачными серыми глазами. Она молча разглядывала Чарли, отмечая про себя детали – измятый магазинный пакет, апельсин, стройненькая фигурка... пожалуй, это уже не стройность, а худоба, граничащая с истощением... рост уже не девочки, но подростка, и какое-то безмятежное выражение лица. «Красотка вырастет», – подумала дежурная по редакции.

– Чем я могу тебе помочь, сестренка? – спросила она, улыбаясь.

– Мне нужно кого-нибудь, кто пишет для вашего журнала, – сказала Чарли. Ее голос звучал тихо, но при этом отчетливо и решительно. – Я хочу рассказать одну историю. И кое-что показать.

– Как в школе? – спросила дежурная.

Чарли улыбнулась. Та же улыбка, что пленила библиотекаря.

Да, – сказала она. – Я давно ждала этого дня.

***