Воспоминание об Алмазных горах

«Корейцы отличаются от американцев. Следовательно, не должно быть человеческого сочувствия. К ним надо быть беспощадным, только беспощадным».

У одного американского солдата отобрали дневник, и там имелись такие слова:

«Мне нравится стрелять прямо в лоб… Направляя дуло винтовки раненому в лицо, который умоляюще смотрит на меня, я испытываю настоящую гордость за себя, за всех нас. Прицеливаюсь точно в висок. Когда после моего выстрела у жертвы разваливается череп и из глазницы выпадает глазное яблоко, я знаю, что сделал меткий выстрел».

Такие же дневники в свое время находили у убитых гитлеровских солдат. «Ами» внесли кое-что свое: они снимали скальпы с мужчин, женщин и детей.

Особенно зверствовал в провинции Хванхэ уезда Синчхон некий лейтенант Гаррисон. Этот садист уничтожил более тридцати пяти тысяч мирных жителей! Убивал дубинкой или же приказывал продевать жертве в нос и уши проволоку, после чего человека таскали по улицам. Гаррисона поймали, и теперь мы спешили на пресс-конференцию, где он будет отвечать на вопросы корреспондентов иностранных газет. Говорили, на пресс-конференцию приведут офицеров, захваченных несколько дней назад в боях на подступах к Сеулу.

24 ноября генерал Макартур бросил свои войска в контрнаступление, которое многозначительно назвал «последним и решающим». Но увы. Только за одну неделю были разгромлены четырнадцать дивизий американских и южнокорейских войск, турецкая бригада, английский батальон — шестнадцать тысяч солдат и офицеров бежали с поля боя или попали в плен. На севере 10-й американский корпус попал в окружение и был истреблен.

Макартур пытался свои неудачи свалить на вашингтонских политиков, которые-де сдерживают его действия, «повисли на руках». Трумэн объявил о введении чрезвычайного положения в Соединенных Штатах, сместил военного министра Джонсона, заменив его Маршаллом. Газеты откровенно высказывались за то, что пора бы дать отставку и Макартуру. Намекали, что звезда Трумэна закатилась, обличали его в том, что он окружил себя «торговцами влиянием» — взяточниками. Секретарь Трумэна берет взятки наличными и предметами роскоши. Его военный адъютант получил за оказанные услуги семь холодильников. Возле президента организовалась целая группа людей, которых стали называть «пятипроцентниками», так как они получали пять процентов от доходов с заключенной с их помощью сделки. Трумэн оправдывался:

«До тех пор, пока существуют люди, дающие взятки, будут существовать и люди, готовые получить взятки. Это утверждение в одинаковой степени относится как к частному бизнесу, так и к государственному и правительственному бизнесу. Это имеет место и в области промышленности и банковского дела, и в федеральном правительстве. Коррупция неизбежна».

Здание, где должна была состояться пресс-конференция, находилось неподалеку от Хэбансанского парка. Оно каким-то чудом уцелело. Неподалеку устроили бомбоубежище на случай налета американской авиации. Правда, за последнее время налетов не было, и люди постепенно успокоились.

В зале пар валил изо рта. Сидели в пальто и головных уборах. Нас, как гостей, усадили поближе к сцене, где, собственно, и должна была происходить беседа корреспондентов разных стран с военнопленными.

Когда их ввели под конвоем в зал, я даже привстала с места, протерла глаза. Не поверила: капитан Маккелрой! Он был все такой же, каким я помнила его по Токио: сытенький, ухоженный. Только исчезла снисходительная улыбка и глаза утратили выражение наглой самоуверенности. Это был просто военнопленный, уже успевший привыкнуть поднимать руки. Он зябко кутался в военное плащ-пальто с капюшоном. Капюшон был отброшен на плечи, и светлые волосы Маккелроя растрепались.

Их было пятеро. Они сели на указанную им скамейку лицом к залу, так что мы могли их рассматривать.