Воспоминания

Первые деканы физфака были никакими администраторами. Первым «правильным» деканом стал В.И.Титов. Он навёл на факультете порядок. Среди проблем, которые ему удалось решить, была проблема обучения английскому языку. В то время кафедра иностранных языков НГУ, возглавлявшаяся супругой член-корр. А.В.Бицадзе, ввела систему обучения, при которой люди, уже знавшие язык, совершенствовались в нём, а остальные (большинство) тратили уйму времени без какого-либо положительного выхода. Для них это было чистым издевательством. Факультет соответствующим образом относился к этому, но поделать ничего не мог. Все обращения в Учёный совет НГУ кончались истерическим выходками А.В.Бицадзе, срывавшего заседания. (Ему многое прощалось, поскольку считали, что это – следствие болезни. Впрочем, он ни разу не устроил истерику при М.А.Лаврентьеве.) В итоге, например, Виктор Буднев, получивший зачёт по языку с 27 захода, без колебаний назначался Советом факультета на Ленинскую стипендию. В.И.Титов «победил» эту систему, доказав, что её жертвами оказываются в первую очередь студенты из крестьянских и рабочих семей, что противоречило провозглашавшимся КПСС принципам.

Мой уход с факультета

Мне было трудно существовать в сложившейся атмосфере. Меня возмущало разрушение олимпиадной преемственности (с фактическим изгнанием студентов), изгнание из экзаменационной комиссии с разрушением сделанного мною и то, как это было сделано. Всё довершил мини-скандал в начале осени 1971 г.

В наборе 1966г. у меня был студент Э.Хейфец. Во время учёбы он проявлял себя блестяще, демонстрируя великолепное физическое чутьё и умение вычислять. За все экзаменационные контрольные он получал право иметь пятёрку без сдачи устного экзамена, и я с удовольствием ставил эти отметки ему в зачётку (вообще, я никогда не принимал экзамен у студентов из своей группы). Он поступал ко мне в аспирантуру. Но он фактически обманул меня, не сказав, что за полгода до окончания решил заниматься аксиоматикой квантовой теории поля. С этим он исключил из своего мышления все качественные соображения и оценки. На вступительном экзамене в аспирантуру я с ужасом и недоумением наблюдал, как он не отвечает на простые вопросы, которые он прекрасно разбирал студентом. Тройка была заслуженной оценкой. Знай я о его переходе в аксиоматическую «веру», я по крайней мере мог бы объяснить на приёмной комиссии, в чём дело. А так декан с подачи Биченкова обвинил меня в том, что я плохо учу студентов, ставлю отметки по (еврейскому) блату. В ответ на эти обвинения я ушел с работы в НГУ на 15 лет.

Через 10 лет В.В. Серебряков принял Э. Хейфеца (Осипова) на работу в нашу лабораторию. Здесь он защитил кандидатскую и докторскую диссертации, став серьёзным специалистом в аксиоматической квантовой теории поля (области, всегда мало интересовавшей меня). Он умер от опухоли мозга в конце 90-х.

В.В.Серебряков

1972-1987

Я не терял связи с НГУ. Моим другом и ближайшим сотрудником оставался В.Г.Сербо. С.Т. Беляев попросил меня «защитить» Г.В.Меледина, который уже был одним из ведущих преподавателей факультета. Мы привлекли его к работе нашей группы, и в 1972г. он защитил кандидатскую диссертацию под моим руководством.

Выдающийся по научной силе и глубине мышления Г.Л.Коткин всегда недооценивал полученные им результаты. Только после того, как мы привлекли его к нашим исследованиям, где он уже не мог «вешать нам лапшу на уши», заявляя, что результат естественный, мы вынудили его защитить кандидатскую диссертацию под моим руководством в 1979г.; нам не удалось выжать из него докторский труд – здесь он твёрд, как скала. В 1980г. по нашей совместной тематике защитил докторскую диссертацию В.М.Буднев, а в 1983 г. – В.Г.Сербо.

Все эти годы мы с Коткиным и Сербо постоянно обсуждали вопросы преподавания в НГУ. Неофициально я читал спецкурсы. Ко мне приходили работать студенты, среди них я особенно ценю работавшего впоследствии в нашем отделе к.ф.-м. н. Семёна Панфиля, глубокого физика и просто хорошего человека. К сожалению, нам, в ИМ, трудно было принимать новых студентов, поскольку – в противоположность ИЯФ – мы обладали ничтожными возможностями в трудоустройстве.

При чтении спецкурсов в те времена и ныне, я ясно вижу падение среднего уровня студентов. Большинству из них некогда думать о различных задачах физики, они еле успевают заниматься своими задачами, кругозор их неширок. В шестидесятые годы на первые лекции моих курсов более или менее общего характера приходило 30-40 студентов. Теперь на подобные курсы приходят меньше 10 студентов. Конечно, лидеры не слабее прежних, но их стало меньше, и качество дискуссий снизилось.