Воспоминания

"У нас все продолжается школа, – пишет мама в марте. – Идет хорошо… Каждый вечер это такая толпа собирается, и шум, чтение вслух, рассказы, – голова иногда кругом идет"78.

В следующем письме, написанном тоже в марте, она пишет: "У нас все продолжается школа. Идет хорошо, ребята детям носят разные деревенские штучки: то деревяшки какие-то правильно нарезанные, то жаворонки, сделанные из черного теста. После классов таскают Таню на руках, иногда шалят, но почти все выучились читать довольно бойко по складам"79.

Папа в то же время писал Фету: 20 февраля 1872 года: "…Мы всю зиму уж пользуемся новой пристройкой. Еще новость, это, что я опять завел школу, и жена и дети – мы все учим и все довольны…"80 К концу зимы чувствуется, что мама уже немного устала от школы. Она пишет в апреле своей сестре: "Каждое утро своих детей учу, каждое послеобеда школа собирается. Учить трудно, а бросить теперь уж жалко; так хорошо шло ученье, и все читают и пишут, хотя не совсем хорошо, но порядочно. Еще поучить немного, и на всю жизнь не забудут"81.

Летом школу распустили, и на следующий год она не возобновилась.

XXIV

За эту зиму наша Ханна стала опять хворать. Это очень заботило и огорчало моих родителей. Кроме того, Ханна получала из Англии одно грустное известие за другим.

Еще летом она узнала, что умерла ее любимая старшая сестра, оставив вдовца с двумя маленькими девочками.

Потом зимой написали ей, что ее отец очень болен. Ханна не знала, что делать, – собиралась уезжать в Англию, но все поджидала новых известий.

Мама писала об этом несколько раз своей сестре в Кутаис. "Ханна собирается уходить… Болеет, худеет, скучает… Сережа плакал три раза… Боюсь, что дети затоскуют, когда уедет. А я очень тоскую, я в ней теряю не только прекрасную няню детей, но друга себе…"82 Вскоре пришло известие, что отец Ханны умер.

Очень она плакала и горевала, и мы разделили ее горе и тоже горько плакали о незнакомом нам, но через его дочь любимом старом виндзорском садовнике.

Потом стали приходить из Англии письма, которые приводили нас в негодование и недоумение. Муж умершей Ханниной сестры просил ее приехать в Англию и выйти за него замуж. Родные Ханны письменно очень уговаривали ее согласиться на это и заменить мать двум маленьким сироткам.

Ханна заколебалась… Любя ее всем сердцем и поэтому чувствуя все то, что происходило в ее душе, я угадывала эти колебания, и они приводили меня в ужас и отчаяние.

Неужели она решится бросить нас? Сделать нам так больно? Нам, которые так ее любим, что не можем представить себе жизни без нее. Неужели эта наша любовь не имеет права ее удержать? И неужели возможно, что она, такая нам дорогая и необходимая, может взять да так безнаказанно, здорово живешь, порвать эти узы любви? И неужели она, которая не только говорила, но и всей своей жизнью доказывала, что любит нас, – неужели она это сделает?

Все это скорее чувствовалось мною, чем думалось.

"Неужели, неужели она это сделает?" – день и ночь спрашивала я себя.

Но она этого не сделала. Она так же, как и мы, почувствовала: наша привязанность имеет права, которые она нарушить не может, и что на всю жизнь, до самой смерти, связана с нами этой любовью.

Она осталась.

Но та внутренняя борьба, которую она перенесла, подкосила ее силы… Ее здоровье становилось все хуже и хуже.

XXV

Мы собирались было в это лето ехать в наше самарские имение в степи, чтобы папа и Ханна там попили кумыс для поправления своего здоровья.

Но разные причины этому помешали…

Одна из важных была та, что в самарском имении не было никакого приспособленного жилья для такой большой семьи, как наша.

Решено было на год отложить поездку всей семьи в Самару, и папа решил в конце лета ненадолго съездить туда один.

Мама написала своей сестре Т. А. Кузминской письмо, в котором она умоляла ее приехать с семьей из Кутаиса на лето в Ясную Поляну.

Тетя Таня согласилась и не побоялась с тремя маленькими детьми предпринять трудное путешествие с Кавказа в Тульскую губернию.

От Тифлиса до Владикавказа приходилось ехать на лошадях. Тетя Таня была молода, энергична и, главное, очень любила Ясную Поляну и всех ее обитателей.

И она пустилась в длинный утомительный путь.

Тетя Таня – младшая сестра моей матери. Всю жизнь они были очень дружны, и тетя Таня в продолжение всей своей жизни живала, когда могла, в Ясной Поляне.

Сперва она приезжала девушкой, а потом, вышедши замуж за своего двоюродного брата А. М. Кузминского, она приезжала с ним и с детьми к нам на лето.

В первое время после своего замужества тетя Таня жила в Туле, так как муж ее там служил. Оттуда ей нетрудно бывало переезжать в Ясную Поляну, и потому каждый год, с наступлением весны, она перевозила свою семью и прислугу в яснополянский флигель, где и проводили целое лето.

Но в 1871 году мой дядя был переведен на службу на Кавказ, в Тифлис, и в это лето Кузминские, боясь везти детей так далеко, не приехали в Ясную, а провели лето на Кавказе.

Это было большим горем для моей матери и для нас, детей.