Воспоминания

"– У меня нет с собою пистолетов, но убить можно и этим", примолвил он. – "Становись, в тридцати шагах!" – Пруссак и все окружающие его все еше думали, что это только шутка, и прусский офицер, проигравший жизнь, стал на позицию. Русский прицелился, спустил курок, и пруссак упал мертвый. Пуля попала в самое сердце. Присутствующие невольно вздрогнули от ужаса, и не знали, что делать… – "Я не шучу жизнью" – сказал русский офицер: – "Если б я проиграл жизнь, то не принял бы ее в подаяние, и заставил бы его убить меня…" Жалобы не было, и, как говорят немцы: wo kein Klager ist, da ist kern Richler (т. е. где нет жалующегося, там нет и судии). Дело кажется невероятное, но кто знал графа Подгоричанина (родом серба, убитого под Ригой, в 1812 году), тот поверит этому. Впоследствии спрашивал я его, правда ли это? – "Не помню, братец", отвечал он: "мало ли что случается в жизни!" – Сказав это, он покрутил усы, отвернулся и запел, любимую свою песню: "Ах, скучно мне, на чужой стороне!" – Я не продолжал расспросов…

Дежурного генерала Александра Борисовича Фока я не застал дома, и отправился в квартиру главнокомандующего. Передняя зала наполнена была адъютантами, ординарцами и свитскими[70] офицерами из разных отрядов. Я попросил дежурного адъютанта доложить обо мне главнокомандующему, сказав, что имею к нему письмо. – «По службе или частное?» – спросил меня адъютант. – «Частное», отвечал я. – «Так подождите», – сказал он, посмотрев на меня проницательно, думая верно, что я ищу места при главнокомандующем. Я прождал час. Многие, между тем, входили и выходили из кабинета, но адъютант обо мне не докладывал. Я сошел с лестницы, и отыскав камердинера, попросил его отнести письмо к главнокомандующему, сказав, от кого оно. По счастью, камердинер, родом из Литвы, знал также моего дядю – и взялся доставить письмо немедленно. Я возвратился в залу. Через несколько минут, другой адъютант, работавший в кабинете главнокомандующего, высунул голову в дверь и громко позвал меня. С улыбкой взглянул я на дежурного адъютанта, и пошел в кабинет…

Два адъютанта писали, или, правильнее, переписывали какие-то бумаги за большим столом, а Беннигсен сидел под открытым окном. – "Очень рад, что вижу племянника моего старого приятеля!" – сказал мне Беннигсен. Я поклонился. – "Это, без сомнения, первая ваша кампания?" – Точно так, ваше высокопревосходительство. – "Вы еще не были в деле?" – Не был. – "Скоро будете – всем будет довольно работы!" примолвил он. – "Приходите ко мне сегодня, в два часа, обедать" – сказал Беннигсен. Я снова поклонился и вышел. Тем кончилась моя аудиенция.

Я снова отправился к А.Б.Фоку, и встретил его у самого крыльца. Он обнял меня, поцеловал, как старого знакомца, ввел в свои комнаты, стал расспрашивать о своих домашних, которых не видал около девяти месяцев, о моих родных, и наконец сказал: "Ни главнокомандующий, ни я, мы не можем ничего для тебя сделать. Если бы ты был в другом полку, а особенно, если бы был в армии, мы взяли бы тебя в главную квартиру или в адъютанты, или хотя в бессменные ординарцы. Но его высочество объявил нам, что он ни за что не согласится дать фронтового офицера из вашего и из Конногвардейского полка в адъютанты или в какую-нибудь командировку, и что его офицеры должны служить при нем, в полку. Мы не смеем распоряжаться против его воли. А если в чем другом могу быть тебе полезным – рад стараться!" – Узнав, что я вручил письмо главнокомандующему и приглашен им к обеду. Фок сказал: "И я буду у него обедать… Знакомство с главнокомандующим хорошее дело для корнета!.. Прощай… я так занят, что мне каждая минута дорога. Завтра мы выступаем отсюда…" – Признаюсь, я надеялся попасть в главную квартиру – но слова Фока разочаровали меня.

В назначенный час, я снова явился в приемной у главнокомандующего. На этот раз дежурный адъютант был очень вежлив со мною, предложил мне сесть с ним рядом у окна, и стал выпытывать меня, довольно, впрочем, неискусно, от кого я доставил письмо главнокомандующему, не желаю ли состоять при его особе и т. п. Чтобы отплатить за прежнюю его необязательность, я, с намерением, отвечал загадочно. Наконец Беннигсен, вышел из кабинета вместе с князем Багратионом, за ними следовали А.Б.Фок и несколько генералов. Беннигсен окинув взором все собрание в приемной заде, сказал: "здравствуйте, господа", поздоровался отдельно с некоторыми полковниками и офицерами, и, между прочими, удостоил меня этой чести. Мы пошли за ним в столовую.