Воспоминания

Беглецов у нас всегда было много; причин к побегу, конечно, находилось множество, при том же и приманка была соблазнительна: на Днепре почти постоянно стояли целое лето плоты и всевозможныя барки, на которыя не только принимали беглецов охотно, но и кормили вволю пшенной кашей, с салом, или свежей рыбой; все это делалось не ради какой-нибудь выгоды, а ради Христа. Многие беглецы так и канули, как в воду, но многих приводили с обритыми головами через год, два и даже больше. Наказывал беглецов всегда сам баталионный командир перед целым баталионом; но описывать процедуру этого наказания я не могу, — потому что прихожу в содрагание от одного воспоминания. Скажу только, что несчастных раздевали донага, а его высокоблагородию выносили стул, чтобы не утомиться от долгаго стояния. Я забыл сказать, что в тех случаях сечения, когда экзекутор приходил в зверский экстаз, он приказывал барабанщикам «бить корешками»; тогда барабанщики обматывали себе руки тонкими концами розог, а корешками наносили жертве удары; экзекутор же выкрикивал «жги его, каналью»! и, действительно, жгли.

Быть может, читатель скажет: что же это такое все секли и секли, а разве не было высшаго начальства? Как не быть, было, да оно же и приказывало сечь, в чем, кажется, и заключалась вся его обязанность

Исторический вестник, т. ХХХII, № 4, стр. 125–141;

V

Назначение меня капральным ефрейтором. — Перевод меня во вторую роту. — Фельдфебель второй роты Иван Антонович Комаров. — Его влияние на меня. — Мое капральство. — Инспекторский смотр. — Ординарцы и вестовые. — Забавный случай. — Добрый инспектор. — Смотр генерала Клейнмихель. — Его последествия. — Уничтожение кантонистами овражков. — Кантонист Филенко и дрессированный им овражка. — Moe заступничество за Филенку. — Гибельный для меня результат заступничества. — Жестокая расправа надо мной. — Пребывание в больнице. — Штаб-лекарь. — Прощание с Ив. Ант. Комаровым. — Перевод меня в первую роту.

ПРОПУСКАЮ слишком год, в течение котораго не произошло ничего особеннаго, за исключением разве того, что я прямо из «учебных» попал в капральные ефрейторы; «учебными» назывались те, которые учили других, после чего поступали в десяточные ефрейторы, и не ранее как через год производились в капральные; а я сдeлал шаг не бывалый; причина тому, могу сказать по совести, была та, что я выделялся из среды товарищей во всех отношениях и, сравнительно с другими, был развит не по лeтам своим.