Воспоминания

Нельзя лучше и обстоятельнее познакомиться с каким-либо документом, как переписав его своеручно. И теперь, переписав вполне документ завещания тетушки Александры Федоровны, я несколько поражаюсь следующими аномалиями:

1) Отчего свидетелем при этом домашнем завещании не числится приходский священник церкви Козьмы и Демьяна и духовник завещательницы Петр Алексеевич Смирнов (ныне протоиерей и настоятель Исаакиевского собора в Петербурге)? При религиозности тетушки и при сложившемся мнении, что свидетельство священника и духовника сильнее других свидетельств, — этот пробел ничем иначе нельзя объяснить, как тем, что Петр Алексеевич Смирнов затруднился в свидетельстве и удостоверении, что завещательница в сентябре 1865 года была в здравом уме и твердой памяти. Как я знаю, действительно этого здравого ума и этой твердой памяти 20 сентября 1865 г. у тетушки уже не было.

2) Отчего все свидетели, кроме доктора Шуберского, который был домовым врачом и знал хорошо завещательницу, собраны были, как говорится, с бору да с сосенки, вовсе незнакомые и не знавшие тетушки люди, а именно: подполковник Протопопов, поручик Сахоцкий и Асафов, который, как пиявка, успел присосаться и к этому делу!.. Отчего не было приглашено лиц хорошо знакомых и знающих тетку и не состоявших ее наследниками, например никто из Куманиных, которые все, состоя в дворянстве, могли быть свидетелями у тетушки?.. Делая такое замечание, я невольно навожу тень на добросовестность свидетелей, но из этого долгом считаю исключить доктора Шуберского, который знал тетку с давних времен и был свидетелем на первом ее завещании, составленном в начале 1864 года, когда тетка действительно еще обладала памятью. Завещание же 1865 года ничем существенным не отличалось от первого, составленного в 1864 году.

Далее, разбирая в подробности завещание 1865 года, видно, что со времени этого завещания у тетки находился капитал в 5 % бумагах на сумму 131 тыс. руб. серебром. Ежели прибавить к этой сумме 20 тыс., которые взяли братья Михаил Михайлович и Федор Михайлович сперва взаймы по векселю, а затем по завещанию исключенные из наследников (так как эта сумма зачлась им в награду), то образуется сумма в 151 тыс.; а ежели к этой сумме прибавить 15 тыс., на которые надул тетушку душеприказчик по первому завещанию Александр Тимофеевич Неофитов^{122}, то образуемая сумма в 166 тыс., очень близкая к 170 тыс., оставленным тетке дядею. Значит, со смерти дяди почти в два года издержано было из капитала только какие-нибудь 4 тыс. Но ведь бабулечка совершила в июне — июле 1865 года грандиозную поездку в Киев (в то время не было железнодорожного пути) в двух экипажах, т. е. с приживалками и с прислугою, — а это ведь стоило денег! Но во всяком случае к сентябрю 1865 года имелся еще наличный капитал в 131 тыс. руб., приносивший процентов 6550 рублей. Казалось бы, жить бы да и жить припеваючи на эти более чем достаточные средства, при готовой квартире и обстановке. Ведь жили же они впоследствии, тоже ни в чем нужном себе не отказывая на средства в 2–3 тысячи рублей. И ежели бы предположить, что душеприказчиком и главным советником и руководителем была личность поопытнее и поэнергичнее Александра Павловича Иванова, то, конечно, тетушка до конца жизни была бы при капитале, а по смерти ее были бы удовлетворены полностью все наследники следующими им частями. Но Бог судил иначе. Бабушка любила-таки потранжирить, Александр Павлович очень был неопытен в денежных делах и притом очень доверчив, как же пиявке Асафову, знакомому со всем этим, не погреть было руки! И вот он сосводничал Александру Павловичу Яковлевых и Лазаревых-Станищевых, доказывая ему, что 10 % лучше 5 %, а что люди эти богачи, и имения, предложенные в залог, чуть ли не золотое дно; и что занимая у тетки деньги из 10 %, они чуть ли не благодеяние делают этим. Александр Павлович соблазнился, и дело было сделано.

Теперь посмотрим, в каком виде и в каком положении были дела в июне 1868 года, когда опека приняла в свое заведование все имущество тетки Александры Федоровны.

Вот что значилось в первом нашем отчете в дворянскую опеку за 1869 год:

Имение госпожи Куманиной при поступлении в опеку заключалось:

а) в закладной крепости на имение госпожи Яковлевой Рязанской губернии и уезда, заложенной 21 октября 1865 года, в сумму 45 000 руб.;

б) в закладной крепости на дом в г. Туле госпожи Лазаревой-Станищевой, на сумму 20 000 руб.;

в) в закладной крепости на имение г-на Лазарева-Станищева Тульской губернии и уезда, на сумму 20 000 руб.;

г) в закладной крепости на дом господина Карепина в Москве, на сумму 10 000 руб.;

д) в закладной крепости на землю, оставшуюся от надела крестьян Смоленской губернии, Ельнинского уезда, принадлежащую г-ну Баталину, в сумме 4600 руб.;

е) в векселе статской советницы Елизаветы Егоровны Неофитовой от 15 августа 1867 года на один год, на сумму 5000 руб.;

ж) в сохранной расписке жены полковника Голеновского от 8 июня 1866 г., на сумму 1000 руб.;