Воспоминания: 1802-1825

Их шалаши состоят из множества кольев, скрепленных концом на земле и соединенных наверху, где они перевязаны и поэтому образуют конус; эти шесты покрыты шкурами оленей таким образом, чтобы на вершине оставалось отверстие, через которое мог бы выходить дым; это жалкое жилище имеет не больше, чем 4 шага в диаметре, и там располагается вся семья со своей провизией, своей утварью и всем тем, чем она обладает. Северные олени, чьи шкуры служат столь полезно строительству этих переносных домов, являются самыми необходимым этому народу животными; они питаются мхом и находят его под снегом; остяки их впрягают в очень легкие и довольно высокие нарты; их шкура, покрытая довольно длинной и густой шерстью, составляет одежду мужчин и женщин; они шьют из нее разновидность рубахи с капюшоном, надевая одну такую рубаху на тело мехом внутрь, а когда холодно, еще одну поверх мехом наружу. Остяки едят также сало оленей, кое они рассматривают как самую изысканную вещь, но кусок, которого я так и не смог проглотить.

Остяки любят курить, нюхать и жевать табак. Русские купцы поставляют его остякам и получают взамен шкуры соболей, лисиц, белых волков и медведей, и необыкновенно много выигрывают на этой спекулятивной торговле; они им привозят также водку, небольшие отрезы сукна, которыми женщины обшивают свои одежды, котлы и другую утварь. Но вплоть до настоящего времени цивилизация не сделала никакого развития среди этого народа и едва ли сможет это сделать; почва не может быть здесь обработана, а снега покрывают эту грустную страну в течение 9 месяцев в году; они смогут жить всегда только охотой и рыболовством, а для этого они должны оставаться всегда кочевыми, чтобы в зависимости от времени года передвигаться в места, которые им преподносят эти запасы. Они обладают крайне тихим, покорным нравом и платят с точностью небольшую дань пушниной, которую на них наложили: они называют ее «ясак»; они ее отправляют с нарочными в различные места, кои им укажет губернское начальство, никогда там не бывая; в остальном они так же свободны, как и до покорения Сибири; их не принуждали к никакой барщине; они не выставляют рекрутов и не видят почти никогда русских, кроме тех, кто приезжает к ним спекулировать.

Но согласно тому, что я смог узнать, их число все же заметно сокращается. Первые покорители их страны, будучи казаками и сборищем авантюристов с дурными наклонностями, конечно, очень мало с ними церемонились, и после истребления остяков в боях и на работах, на которые их из алчности нанимали, они прибрали к рукам все выгоды, предоставляемые природными богатствами, уступив несчастным остаткам древних хозяев этих краев лишь непригодные для жилья условия, чья суровость непременно воздействует на народонаселение.

Одна страшная болезнь пришла еще опустошить остяков — это сифилис, который, вероятно, им был завезен русскими, и чьи симптомы распространились со всей стремительностью, кои холод и отсутствие лекарств должны были к ним добавить. Почти весь этот народ разрушен этой болезнью и носит ее отвратительные отметины: один мужчина 25 лет уже имеет вид облупленного старика; девушка 10 лет выходит замуж и рожает слабых и пораженных гангреной детей; кости время от времени гниют и отделяются от тела, и многие из этих несчастных умирают от разложения.

Более ничто не может, по моему мнению, спасти остяков от этого бедствия, и понемногу имя остяков совершенно исчезнет.

Наконец мы прибыли в Березов, маленькое русское селение на левом берегу Оби в 940 верстах от Тобольска. Меня разместили у одного ссыльного, человека очень благородного, который в молодости был вовлечен в аферу с печатанием фальшивых ассигнаций, он служил в Конной гвардии и вот уже 28 лет расплачивался за свое преступление. Он женился, а своей деятельностью и ловкостью достиг достаточно обеспеченного существования. Впоследствии я имел счастье способствовать его помилованию.

Березов стал известен как место ссылки знаменитого Меншикова; ненависть завистливых куртизанов к его могуществу не смогла найти места более удаленного, более жуткого для того, чтобы заточить сюда объект своих страхов и мести. Меншиков, который управлял Россией, являлся другом Петра Великого, соратником в его свершениях, тем, кого этот могущественный государь награждал за заботу о величии империи и честь военных триумфов, этот человек, сброшенный со ступеней трона, строил сам домишко, которое должно было уберечь его старость и его семью от суровости самого страшного во всей империи климата. Те же руки, что помогали поддерживать императорский скипетр, должны были взяться за топор. Он построил возле своего жилища небольшую часовенку и обозначил самолично место своего погребения. К стыду своих гонителей и неблагодарной родины, Меншиков оказался в беде и нищете еще более великим, коим он не был, стоя во главе армии и на вершине успеха.

Еще видны остатки маленькой часовенки и место, где была его хижина.