Воспоминания (1865–1904)

18-го августа я был в карауле в Государственном банке на Садовой. В этот же день за отъездом командира роты я приказом по полку, был назначен временно командующим 4-й ротой. Первый раз мне пришлось быть за командира роты, я ревностно принялся за командование, стараясь ничего не упустить. Прокомандовал я месяц, все обошлось благополучно. По возвращении Адлерберга начались обычные занятия в роте, я опять стал готовить учителей для обучения новобранцев. Так прошла осень, наступила зима, дни Рождества. Я был на нескольких елках, а Новый год встретили мы у Грессеров. В 12 часов в домовой церкви градоначальника был отслужен молебен, затем ужинали у Грессеров, была моя мать, мои обе сестры, мой брат и я. Встретили Новый год дружно и рады были, что могли быть все вместе.

1886 год

Новый год Петербург встретил как-то радостно, погода была чудная, небольшой мороз, солнце, так редко появлявшееся в северной столице, сияло ярким блеском. Царская семья жила в Аничковом дворце, что придавало столице оживление. Всегда днем можно было встретить на Невском или Морской в парных санях императрицу Марию Федоровну с фрейлиной Е. С. Озеровой или графиней Голенищевой-Кутузовой и с лейб-казаком на запятках, а иногда и Александра III с императрицей, тоже в парных санях, но без казака. Это бывало днем, когда все тротуары в хорошую погоду были полны гуляющими.

Сезон в Петербурге был в полном разгаре, я много выезжал, танцевал, особенно часто бывал у моих друзей Михалковых, к которым я все более привязывался, особенно после того как двоюродная сестра Алисы Михалковой – Алина Фелейзен, которой я сильно увлекался, вышла замуж за старика барона Гассера, (баварского посланника), лет на 30 старше ее. Для меня это было очень большим разочарованием, и я только и находил утешение бывать у Михалковых, у коих находил сочувствие в своих переживаниях.

19-го января я был в карауле в Исправительной тюрьме, другими словами – в Литовском замке, недалеко от которого жили Михалковы. Окно комнаты начальника караула выходило на Офицерскую улицу в нижнем этаже над самой панелью, так что все прохожие шли мимо. Какова была моя радость, когда я вдруг увидел Алису Михалкову – она пришла специально, чтобы меня повидать, и принесла мне закусок и фруктов. Я открыл форточку и мог доставить себе радость поговорить с ней. Такое трогательное внимание не могло не прибавить еще некоторого нежного чувства к ней.

Накануне этого дня хоронили в Сергиевой пустыни принца Николая Петровича Ольденбургского, и наш полк принимал участие при погребении. У входа в монастырскую ограду был выставлен от полка почетный караул под начальством князя Кудашева. Полковники Кушковский и Пенский и капитаны Бельгард I-й и граф фон Пфейль наряжены были к кистям балдахина, флигель-адъютант Озеров, Всеволожский, Галлер и Гейрот к штангам и 12 офицеров для несения орденов покойного на подушках.

Я в наряде не был, но должен был с остальными офицерами полка быть на станции Сергиево к моменту привоза тела его высочества.

В конце января начались придворные балы. Обыкновенно сезон открывался большим балом в Николаевском зале Зимнего дворца на 3 тысячи приглашенных. Я описывал уже этот бал, на котором я впервые был еще камер-пажом. Танцевали в большой тесноте три кадрили и мазурку, дирижировал всегда командир кавалергардского полка, в то время элегантный красивый свиты генерал Шипов, затем генерал Тимирязев.

Ужин накрывался только для лиц царской семьи, первых чинов двора и первых двух классов. Для остальных же приглашенных накрывались огромные столы во всех галереях дворца a la fourchette. После ужина следовал высочайший выход во внутренние покои и все приглашенные разъезжались. Бал начинался в 10 часов вечера, разъезд бывал в час ночи. Все особы и императорской фамилии, и придворные дамы бывали в русском платье, кавалеры все в парадных мундирах. От полка на этом балу бывало до 30-ти офицеров.