Воспоминания

Я не знаю, о чём говорили прапорщик с лейтенантом, но после той встречи между ними завязалась активная переписка. Посыльные с пакетами являлись на станцию по два раза на дню. Холмогор почти не выходил из подсобки, всё думал, размышлял.

Так продолжалось полтора месяца, пока однажды, исхудалый, но счастливый Холмогор не построил нас на платформе и не объявил, что они, вместе с прапорщиком Гераськиным, решили объединить все кольцевые станции и создать некий союз. Главной задачей этого союза, на подобии стен средневековой крепости, должна была стать защита жителей центральной части Московского метрополитена от возможных вторжений извне. Сами же устои и законы внутренней жизни союза, по словам старшего лейтенанта, были придуманы и записаны им во внутреннем уставе союза…

-Наверное, это та книжица, которой он размахивает перед нами – предположил Тевтон шёпотом.

Так же Холмогор сказал, что исполнению данного плана не суждено сбыться, если сейчас же не организовать посольства (для начала одно) для отправки на остальные станции кольца. И сделать это обходимо незамедлительно, так как телефон всё ещё не работает, а действовать уже надо начинать.

Вообще-то посольством, по-моему, называлось здание, в котором жили и работали граждане других государств (послы). Поэтому я совершенно не понимал из чего, а главное для кого мы будем сооружать такие места на соседних станциях. Но Тевтон мне вовремя растолковал, что посольством может называться не только сооружение, но и группа людей, ведущих переговоры…

-Тевтонов… Тимохин… Гайкин… Выйти из строя! – скомандовал Холмогор.

-Есть! – отрапортовали мы и сделали по два шага вперёд.

К моменту поворота пустых мест в строю уже не было – ребята сомкнули ряды. А лейтенант продолжал. Общий смысл его дальнейших слов сводился к следующему. Для посольства требовалось три человека, но утруждать себя отбором новых людей Холмогор не хотел, поэтому просто назначил тех же, что ходили на Таганскую (кольцевую), то есть нас. Тевтон сник. Хоть теперь у нас и были фонари, но уходить куда-либо с Курской ему всё равно не хотелось. Выход со станции должен был состояться завтра в 12.00.

По негласным дипломатическим правилам для переговоров обязательно нужен был белый флаг (у нас его, конечно, не оказалось). Флаг решили сделать из обычной белой простыни. Однако ни одной, даже мало мальски походящей на знак перемирия, тряпки на Курской не нашлось. Что делать?

Первым мысль об использовании вместо флага чьих-нибудь кальсон выдвинул Метелица, так ради смеха. Лейтенант шутки не понял и предложение поддержал, приказав Диме сдать своё нижнее бельё. Метелица долго припирался, спрашивал почему именно он, говорил, что без кальсон ему будет холодно и дискомфортно. Но лейтенант был непреклонен, ведь в армии, как известно, инициатива всегда наказуема исполнением.

Наступило утро. Я проснулся и никого кроме Ларина в подсобке не увидел. Лёша выглядел уставшим. Он сидел здесь ещё со вчерашнего вечера и ксерил вручную лейтенанто-прапорщицкие труды. Я потёр глаза, встал с койки и, поприветствовав Лёшу, начал одеваться.

Тевтона и Тимохина я нашёл в очереди на продовольственный склад. Получив утренний паёк, мы поели, собрали всё необходимое для предстоящего похода и, устроившись на краю платформы, стали ждать Холмогора.

На часах было 12.05, а лейтенант всё не появлялся. Видимо решал какие-то вопросы. Вместо него к нашей делегации подошёл совершенно не знакомый мальчуган лет семи. Он поздоровался и плюхнулся рядом.

Парнишку, как оказалось, звали Ваней. Друзья его завтракали. А он, ожидая их, слонялся по платформе и сильно скучал. К нам же мальчик подошёл, чтобы хоть как-то скоротать время и узнать (заодно), как милиционеры борются со скукой, когда им нечего делать. Тому, что мы не милиционеры, а обычные солдаты-срочники Ваня ничуть не огорчился, даже наоборот. Парнишка вообще стремился разузнать побольше о солдатской жизни. И, поскольку Ваня всем нам приглянулся, мы решили удовлетворить его непомерное любопытство.

О самой службе рассказывать было скучно и совсем не весело, поэтому перешли сразу к развлечениям, так сказать «играм». Первая «игра», с которой решили познакомить Ваню, называлась «БТР». Она как можно лучше подходила в данной ситуации, ведь в роли боевой машины в ней выступала именно двухъярусная кровать. Проводилась «БТР» обычно ночью. В самом начале «игры», из числа дембелей (солдат почти окончивших службу), выбирался ведущий, который, в свою очередь, набирал экипаж машины. В него входили:

1.    Водитель. Садился спереди, брался за душку и вёл БТР вперёд.

2.    Механик. В «игру» вступал сразу после объявления ведущим о какой-либо поломке боевой машины. Главной задачей механика являлась устранение всяческих неисправностей БТРа и поддержание машины на ходу.

3.    Стрелок. Единственный человек, сидевший на втором ярусе кровати, со шваброй-пулемётом в руках. В случае нападения (тоже говорил ведущий) должен был защищать БТР от врагов.

4.    Медик. Главной его обязанностью было лечение раненых членов экипажа.