Воспоминания

После того, как я составил себе представление о последствиях этой бомбардировки, я полетел 19 мая 1944 г. на Обезальцберг, где принят Гитлером в присутствии Кейтеля. Я доложил о надвигающейся катастрофе: «Противник нанес нам удар по одному из наиболее уязвимых наших мест. Если и дальше дело пойдет так, то у нас скоро не останется производства горючих материалов, о котором стоило бы упоминать. Наша единственная надежда, что и у противника генеральный штаб ВВС умеет думать и планировать не лучше, чем наш собственный!» Кейтель, всегда старавшийся выслужиться перед Гитлером, попытался представить все как всего лишь неприятность средней руки, заявив, что он со своими резервами сумеет преодолеть трудности и закончил стандартным аргументом, пускавшимся в ход обычно Гитлером: «Да разве мало было трудностей, которые мы преодолели», и встав перед Гитлером во фронт, отчеканил: «Мы справимся и с этим, мой фюрер!»

Как показало, Гитлер не разделял оптимизма Кейтеля; он предложил провести совещание с участием Геринга, Кейтеля и Мильха, а также промышленников — Крауха, Пляйгера, Бютефиша, Э.Р. Фишера и начальником Управления планирования и сырьевых ресурсов (2). Геринг попытался отвести приглашение представителей промышленности по производству горючего: при обсуждении столь важных проблем нам не следует расширять круг участников. Но Гитлер уже назвал имена.

Еще через четыре дня мы собрались в неуютной передней Бергхофа, ожидая окончания какого-то совещания у Гитлера. Тогда как я просил представителей промышленнсоти нарисовать Гитлеру картину без прикрас, Геринг использовал последние минуты перед началом заседания для того, чтобы уговорить их не высказываться слишком песимистично. Очевидно, он опасался, что прежде всего на него обрушатся упреки Гитлера.

Мимо нас быстро прошли высшие офицеры, участники только что закончившегося заседания, и адъютант пригласил сразу же нас. Рукопожатие Гитлера было коротким и безразличным. Нам предложили занять мсета. Гитлер заявил, что он собрал присутствующих, чтобы составить себе представление о последствиях последнего налета. Затем он представил слово представителям промышленности. Каки следовало ожидать от людей трезвых и расчетливых, они все высказались в том духе, что при систематическом повторении налетов положение станет безнадежным. И хотя Гитлер поначалу попытался рассеять все пессимистические прогнозы репликами вроде «Вы с этим справитесь» или «Бывали у нас ситуации и посложнее». И хотя, естественно, Кейтель и Геринг моментально их подхватывали, стараясь превзойти Гитлера в своей демонстрации уверенности в будущем и ослабить впечатление от высказанных нами соображений, а Кейтель особенно подчеркивал наличие у него резервов. Но промышленники оказались из более твердого дерева, чем гитлеровское окружение — они непоколебимо настаивали на своих тревожных прогнозах, подкрепляя их конкретными данными и цифровыми выкладками. Неожиданно Гитлер стал их даже поощрять к совершенно трезвому анализу положения. Подумалось, что он захотел услышать, наконец, горькую правду, что он устал от всех преукрашиваний, наигранного оптимизма, лживого прислуживания. Результаты обсуждения он резюмировал сам: «С моей точки зрения, производство горючего, синтетического каучука и азота представляет собой особенно уязвимый пункт обеспечения боевых действий, поскольку необходимые для производства вооружений базовые материалы выпускпаются на слишком малом числе предприятий» (3). В этот момент Гитлер, выглядевший в начале совещания смурным и каким-то отсутствующим, производил впечатление собранного, трезвого, остро схватывающего суть человека — вот только несколькими месяцами позднее, когда катастрофа уже разразилась, он снова не пожелал смотреть правде в лицо. Геринг же, когда мы опять оказались в передней, начал нас упрекать в том, что мы, сверх всякой меры обременили Гитлера заботами и пессимистическим мусором.

Подали машины. Приглашенные на совещание отправились в ресторан «Берхтесгаденер хоф» перекусить. По случаю служебных вызовов Бергхоф служил только помещением для совещаний, и Гитлер не считал нужным принимать на себя обязанности хозяина дома. Едва участники совещания уехали, из всех комнат верхнего этажа появились члены узкого кружка. Гитлер зашел на минуточку к себе переодеться, а мы ожидали его на площадке лестницы. Он взял трость, шляпу и свой черный плащ-накидку: началась ежедневная прогулка к чайному домику. Там подали кофе, пирожные. В камине горел огонь, начались беспечные разговоры. Гитлер, отвлекшись от своих забот, с видимым удовольствием перенесся в этот гораздо более благоприятный мир: почти осязаемо чувствовалось, как он ему необходим. И в разговорах со мной он уже и не упоминал о нависшей над нами угрозе.