Воспоминания

В это же время в штабе моей армии было получено донесение от начальника 12-й кавалерийской дивизии, что один из его разъездов вошел во Львов, который был очищен от противника, и жители встретили офицера с 12 драгунами очень приветливо. Таким образом, первым вошел во Львов кавалерийский разъезд, который беспрепятственно проехал по городу. Нужно признать тот факт, что противник главным образом ожидал нашего наступления на Львов от Брод на Красне; проигранное же им сражение на Гнилой Липе давало мне возможность выйти в тыл войскам, противостоявшим 3-й армии, и этим участь Львова была решена. Совершенно ясно. что Львов так быстро пал благодаря совокупным действиям 3-й и 8-й армий, и без моего флангового марша, без того, что противник был разбит на Гнилой Липе, а мои войска продвинулись к югу от Львова, этот город без боя очищен бы не был. В официальных же телеграммах высшего начальства объявлялось, что Львов был взят генералом Рузским. Я против этого не протестовал, ибо славы не искал, а желал лишь успеха делу.

Тотчас по занятии Львова нашими войсками была получена директива главнокомандующего, который приказывал генералу Рузскому с его армией, усиленной 12-м корпусом из моей армии, двигаться на Раву-Русскую, мне же, заняв Львов, с главными моими силами расположиться восточнее Львова и оберегать левый фланг всего фронта, маневрируя войсками сообразно обстановке. Движение Рузского к Раве-Русской вызывалось тем обстоятельством, что главные силы австрийской армии были на линии Люблин – Холм, и генерал Рузский своим движением должен был охватить фланг вражеских полчищ, с которыми северные армии фронта справиться не могли и были ими сильно теснимы.

С назначенной для моей армии ролью я согласен не был и находил такое решение вопроса об охране фланга фронта не соответствующим цели. ибо считал возможным одно из двух: или австрийцы не обратят внимания на наш левый фланг, и тогда моя армия в это тяжелое для нас время не примет никакого участия в общем деле, или же австрийцы соберут значительные силы на свой правый фланг, захватят Львов, и я не буду в состоянии выполнить данной мне задачи.

Я считал более целесообразным в это же время перейти самому в дальнейшее наступление и атаковать вражеские войска, расположившиеся на гродекской позиции, чрезвычайно сильной и имевшей большое значение для дальнейшего наступления. При этом я предполагал. что если на гродекской позиции будут стоять лишь только что разбитые нами войска, то, по всем вероятиям, ввиду их деморализации после проигранного сражения, я их осилю; если же противник значительно усилился, то я перейду к временной обороне, укрепившись впереди Львова, и тогда левый фланг нашего фронта будет, во всяком случае, более обеспечен. Сохранение Львова в наших руках имело, по моему мнению, огромное моральное значение, помимо главной цели – лучшего обеспечения операции генерала Рузского.

Эти соображения я по телеграфу сообщил генералу Алексееву, настоятельно испрашивая разрешения на их выполнение, однако при одном непременном условии – возвращении мне 12-го армейского корпуса. Главнокомандующий согласился с моими доводами, и его директива была соответствующим образом изменена, а я тотчас же двинул вверенную мне армию вперед, отдав вместе с тем приказание командиру 8-го корпуса взять возможно быстрее сильно укрепленный Миколаев. имевший, по моим сведениям, в это время незначительный гарнизон. Для этой же цели мною был ему направлен единственный дивизион тяжелой артиллерии, имевшийся в 8-й армии.

22 августа мною было получено донесение командира 24-го корпуса, что сильно укрепленный Галич взят почти без всякого сопротивления, причем захвачена вся тяжелая артиллерия и разные запасы, которые были там сосредоточены. Это для меня была огромная радость. Теперь был обеспечен мой тыл и освобождался 24-й корпус; одновременно с этим 2-я сводная казачья дивизия заняла Станиславов и направилась на Калуш. Болехув и Стрый. Сильно укрепленный Миколаев вслед за сим. после хорошей артиллерийской подготовки, был также взят почти без потерь, а слабый гарнизон, в нем находившийся, частью попал в плен, а частью отступил.

Таким образом, и левый фланг моей армии, расположившийся против гродекской позиции, был также прочно обеспечен. Я же со штабом армии из Бобрка переехал во Львов, во дворец наместника.

Воздушная разведка в это время указывала, что войска противника заняли гродекскую позицию и продолжали на ней спешно совершенствовать свои укрепления; вместе с тем от нее же поступали сведения, что по железной дороге подвозятся подкрепления и заметны. пехотные колонны, двигающиеся от Перемышля к Гродеку.

Градоначальником Львова был мною назначен полковник Шереметов, занимавший перед войной должность волынского вице-губернатора, которому была дана инструкция требовать лишь одного – соблюдения полного спокойствия и выполнения всех требований военного начальства – и предписывалось сохранить возможно большую нормальность жизни города.